Энциклопедия. Как великий пожар изменил лондон Что построил кристофер рен в лондоне
Архитектор и математик, который перестроил центр Лондона после великого пожара 1666 года . Создатель национального стиля английской архитектуры - т. н. реновского классицизма . По оценке словаря Брокгауза и Ефрона , «в своих произведениях Рен держался предпочтительно римского стиля , строго соблюдая правила Палладио , но применяя их с холодным расчетом ученого техника».
Биография
Похоронен внутри Собора Святого Павла . Надпись на его надгробии гласит: «Если ищешь памятник - оглянись вокруг».
Память о Рене
Напишите отзыв о статье "Рен, Кристофер"
Примечания
Ссылки
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Рен, Кристофер
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
Сэр Кристофер Рен (англ. Christopher Wren; 20 октября 1632 - 25 февраля 1723) - английский математик и архитектор. Профессор математики в Оксфорде и один из деятельных членов лондонского Королевского общества.
Новый этап в истории английской архитектуры начался во второй половине XVII в., когда появились первые постройки сэра Кристофера Рена, вероятно наиболее выдающегося английского зодчего. Рен был учёным, занимался анатомией, физикой, астрономией и математикой; только в 60-е гг. он обратился к архитектуре.
В 1665 г. Рен предпринял путешествие в Париж, чтобы изучать постройки современных французских архитекторов. Особенно его заинтересовали купольные храмы в Париже и его пригородах (в Англии тогда не было ни одной церкви с куполом). Поездка во Францию - единственное в биографии архитектора путешествие за границу - оказала большое влияние на всё его последующее творчество.
Реставрировал старый лондонский собор св. Павла (1663), построил чельдонский театр в Оксфорде и пемброкский коллеж в Лондоне.
Спустя три года после опустошительного пожара, постигшего Лондон в 1666 г., Рена назначили королевским архитектором. Ему было поручено составить проект новой планировки и отстройки города; (этот проект, вследствие разных обстоятельств, осуществлен только отчасти). Он возглавил работы по перестройке города и посвятил им почти всю жизнь. Венцом этих работ стало новое здание собора Святого Павла - главный шедевр Рена. Кроме того, в 1670-1686 гг. по его проектам были построены новые кирпичные дома и пятьдесят две церкви
В 1673 г. на известного архитектора, было возложено другое важное предприятие - сооружение в Лондоне нового собора Святого Павла. Колоссальный храм, заложенный в 1675 г. и законченный в 1710 г., - главное произведение Рена, увековечившее его имя. По своим размерам, смелой конструкции громадного купола и вообще стилю он близок к римскому собору св. Петра, но отличается от него тем, что, по образцу английских церквей, имеет более длинный продольный неф и обширный трёхнефный хор. Величественный интерьер собора Рен хотел украсить множеством статуй, но не получил возможности исполнить свое предположение, и только впоследствии, уже после его смерти, храм принял изнутри современный облик.
Последнее крупное сооружение архитектора - королевский госпиталь в Гринвиче, возведённый Реном в 1696- 1716 гг. недалеко от Куинз-хауса Иниго Джонса. Госпиталь состоит из двух симметричных корпусов, над которыми возвышаются башни с куполами. Колоннадами из сдвоенных колонн корпуса выходят на разделяющую их небольшую площадь. Эти колоннады образуют очень эффектную перспективу, заканчивающуюся Куинз-хаусом.
Кроме Павловского собора и вышеупомянутых зданий, к числу сооружений Рена принадлежат: так называемый «Лондонский монумент» (колонна высотой в 188 м, воздвигнутая в память пожара 1666 г.), элегантная церковь св. Стефана в Уолбруке, в Лондоне, Мальборо-хаус там же, королевский и епископский дворцы в Винчестере, госпитали - военный в Челси и морской в Гринвиче, библиотека Тринити-колледжа в Кембридже и многие другие здания в Лондоне и в разных местах Англии.
Его идеи были подхвачены и развиты архитекторами следующего поколения, в частности Н.Хоксмором и Дж.Гиббсом. Он оказал заметное влияние на развитие церковной архитектуры в странах Европы и в США.
Собор Святого Павла (англ. St. Paul"s Cathedral) - кафедральный собор в Лондоне, резиденция епископа Лондона. Расположен на холме Ладгейт.
С архитектурной точки зрения, собор св. Павла – одно из крупнейших купольных зданий христианского мира, стоящее в одном ряду с Флорентийским собором, соборами св. Софии в Константинополе и св. Петра в Риме. Собор имеет форму латинского креста, его длина 157 м, ширина 31 м; длина трансепта 75 м; общая площадь 155 000 кв. м. В средокрестии на высоте 30 м заложено основание купола диаметром 34 м, который поднимается на 111 м. Проектируя купол, Рен применил уникальное решение. Непосредственно над средокрестием он возвел в кирпиче первый купол с круглым 6-метровым отверстием вверху (окулюсом), полностью соразмерный пропорциям интерьера. Над первым куполом архитектор соорудил кирпичный конус, служащий опорой для массивного каменного фонаря, вес которого достигает 700 т, а над конусом – второй покрытый свинцовыми листами купол на деревянном каркасе, пропорционально соотнесенный с наружными объемами здания. В основание конуса заложена железная цепь, принимающая на себя боковой распор. Слегка заостренный купол, опирающийся на массивную кольцевую колоннаду, господствует в облике собора.
Под куполом Собора расположено три галереи: внутренняя шепчущая галерея и наружные каменная и золотая галерея. Шепчущая галерея обязана своим названием не предусмотренной архитекторами особенности ее акустики: слово, даже сказанное шепотом, в одном конце галереи, многократно отражается ее стенами, в результате чего этот шепот вполне может слышать человек, находящийся на другом конце галереи.
В колокольнях Собора установлено 17 колоколов, из них 13 - в северо-западной башне и 4 (включая колокола Большой Пол (англ. Great Paul) и Большой Том (англ. Great Tom)) - в юго-западной башне.
В облике настоящей церкви Рен использовал удачное сочетание архитектурных стилей.
Он отдал предпочтение пропорциональному готическому плану с использованием некоторых черт, характерных для классицизма и барокко. Западный фасад с двумя ярусами колонн увенчан фронтоном с рельефом, изображающим “Обращение св. Павла”, а по сторонам его находятся две башни в стиле барокко. Великолепный купол в стиле классицизма.
Интерьер в основном отделан мраморной облицовкой, и поскольку в нем мало цвета, выглядит аскетичным. Вдоль стен располагаются многочисленные гробницы знаменитых полководцев и флотоводцев. Стеклянные мозаики сводов и стен хора были завершены в 1897.
Родился в Уилтшире. Окончил Оксфордский университет (1649-53), где изучал математику. С 1657 – профессор астрономии в Лондоне, с 1661 – в Оксфорде.
В 1668-1718 – главный смотритель королевских зданий. К архитектуре обратился в 60-е годы XVII в. В 1666 году занимался перепланировкой Лондона после большого лондонского пожара , подготовил план восстановления города по классическим принципам линейности, объединив базарные площади и широкие авеню, но этот проект не был принят. Вместо этого Рену было поручено строительство уничтоженного огнем собора Святого Павла в Лондоне (1675-1720). Собор Святого Павла был самым крупным произведением Рена, создавшим ему славу. Проект сочетал центральнокупольных и базиликальных типы композиции.
Удлиненность продольных нефов, размещение трансепта посередине собора, композиционная схема главного фасада, фланкируемого двумя башнями, характерны для английской готики, однако здесь эти композиционные принципы выражены новым средствами. Фасады декорированы двумя ярусами коринфских пилястр. В центре главного фасада находится двухъярусный портик, состоящий из спаренных колонн.
Кроме собора Реном была сооружена еще 51 церковь (это был один заказ на восстановление зданий после Лондонского пожара), в которых проявил и разнообразие проектов, и искусство, с которым он пристраивал спроектированные им здания и вписывал их в интерьер разрушенных церквей. Наибольшей популярностью из выстроенных им церквей пользовались церковь Сент-Мэри-ле-Боу (1670-77) и церковь Сент-Брейд (1671-78).
Наряду с церковными постройками им возведены такие замечательные здания, как библиотека Тринити-колледжа в Кембридже (1676-84), госпиталь в Челси (1696-1716) и Мальборо-хаус в Лондоне (1709-10).
Рен стремился придать классическим архитектурным формам национальную трактовку. Его работам свойственна парадная монументальность, стройность пропорций, порой вертикальная устремленность форм, ясная уравновешенность архитектурных масс, изящество деталей.
Изобразительное искусство Англии вышло на европейскую арену только в XVIII веке, а XVII век - это, в основном, достижения в области архитектуры. Именно в это время в Англии стали проявляться индивидуальные архитекторы, индивидуальные таланты.
В XVII веке в Англию наконец-то проникают формы настоящего классицизма. Классицизм зародился в Италии и был фактически развитием стиля Возрождения, с его ориентацией на Древнюю Грецию и Рим. Классические каноны в архитектуре были сформулированы итальянским архитектором Андреа Палладьо (1508-1580) еще в XVI веке - именно он создал принципы строительства, прямо опирающиеся на римский опыт и избегающие излишеств позднего ренессанса. Но, фактически, к тому времени, как настоящий ренессанс пришел в Британию, он уже стал называться классицизмом. В предыдущий же, тюдоровский, период, заимствовались только элементы классического стиля, но не его законы. Одновременно с классицизмом - в противовес ему и как его развитие - существовал также стиль, называемый барокко. Он возник в конце XVI века, тоже в Италии, быстро распространился по Европе и достиг вершины своего развития во Франции. От классицизма он отличался большей вычурностью, стремлением к пышности и театральным эффектам, уходом от простоты и прямолинейности в сторону изгибающихся линий и обилия деталей. Разницу между классицизмом и барокко можно лучше понять на конкретных примерах: настоящее палладианское здание - «дом королевы» Иниго Джонса, а знаменитые памятники барочной архитектуры - дворцы в Версале или Петергофе. В этой связи необходимо ответить, что среди исследователей английского искусства нет единодушия насчет того, что считать классицизмом, а что барокко на британской почве. Одних и тех же архитекторов разные искусствоведы называют мастерами классицизма и барокко, а в некоторых памятниках оба стиля сочетаются.
Первым чисто итальянские традиции принес в Британию ИНИГО ДЖОНС (1573-1652). Учился он в Италии и старался как можно меньше менять итальянский стиль в своих постройках в Британии. Тип загородного дома, созданный им - прямоугольное здание с прямой линией карниза и равномерно расположенными окнами - послужил образцом для дальнейшего загородного, да и городского строительства. Джонс большое внимание уделял городской застройке и оказал огромное влияние на дальнейшее развитие английской архитектуры.
К несомненным его шедеврам относится т.н. дом королевы в лондонском пригороде Гринвиче. Подобного здания раньше в Англии не видели: оно совершенно прямоугольное, с прямой линией карниза, безо всяких выступающих коньков. Оба фасада симметричны. Комнаты с высокими потолками, красивые, с большими окнами Очевидно, насколько резко такой стиль порывает с тюдоровскими традициями. Именно этого и хотел достичь Джонс: он стремился отойти от средневековых форм и создать новый, единый и органичный стиль.
Еще одно его творение - Банкетный зал на улице Уайтхолл в Лондоне, единственная построенная часть большого дворцового комплекса, который планировался там. В декоре присутствуют колонны и балюстрады, ордерное членение, лепка и рустовка. Изнутри зал светлый и праздничный, а потолки расписаны Рубенсом, великим художником эпохи барокко. На самом деле, при кажущейся простоте планировки, этот зал создавал пространство, полное символов. Король Карл I хотел создать себе настоящий барочный дворец, со всей присущей этому стилю пышностью и торжественностью, и подчеркнуть свою абсолютную власть самим строением здания. На потолке изображены английские короли, причем расположены росписи так, чтобы наилучшим образом их воспринимал посетитель, вошедший в зал - например, посол другого государства. Сам он терялся в грандиозном пространстве и казался сам себе маленьким; а прямо перед ним, венчая собой череду королей прошлого, на другом конце зала восседал на троне сам Карл I. Нужно заметить, однако, что пышность и торжественность по большей части присуща именно росписям на потолке, в то время как собственно архитектурное решение зала довольно простое. Вообще сочетание практической целесообразности и удобства с выразительной архитектурой, простоты и сдержанности с торжественностью стали после Джонса отличительной чертой английского классицизма. Джонс работал еще над несколькими интересными строениями, например, перестраивал поместье Уилтон-хаус, в результате чего совершенно тюдоровская надвратная башня поместья оказалась с обеих сторон окружена классическими фасадами, а внутри появился великолепный классический зал. Другой памятник палладианству на английской земле - церковь св. Павла на площади Ковент-гарден в Лондоне, совершенно необычной для христианского храма архитектуры. Вся площадь, по замыслу Джонса, должна была стать симметричной, где-то похожей на форум древнеримского города. Вообще, Джонса не очень интересовало, как итальянский стиль можно приспособить к английским традициям и климату, т.к. он хотел создать последовательный, чистый стиль, без поправок на предшествовавшие традиции. Однако, Британия все же не Италия, и иногда после Джонса дома перестраивались, чтобы они больше подходили к привычному стилю жизни обитателей. Именно поэтому появлялись дома со странным сочетанием классических фасадов и огромных тюдоровских труб.
Проблему сочетания иноземного стиля с традициями и условиями Англии в основном разрешил последователь Джонса, великий Кристофер Рен.
СЭР КРИСТОФЕР РЕН (1632-1723) - наиболее яркий мастер этой эпохи. Он был математиком, астрономом, изобретателем и естествоиспытателем. Использовал традиционные английские материалы, но придумывал новые пути их использования. чтобы остаться в классических рамках. Сам диапазон его работ показывает, какие разнообразные задачи вставали перед архитектурой в то время. Например, первой его работой стало сооружение т.н. Шелдоновского театра в Оксфорде, здания, предназначенного для собраний и различных церемоний и заказанного Рену Гилбертом Шелдоном, который позже стал канцлером университета. Название «театр» условно, оно описывает форму здания, а не его предназначение: в нем никогда не давалось представлений, хотя и устраивались концерты. Также здесь находилось, до 1713 г., издательство Oxford University Press. Первый проект Рена поражает своей смелостью: здание необычной формы перекрыто без использования подпорок внутри, так что в достаточно небольшом, но очень просторном зале может разместиться до трех тысяч человек.
Рен очень свободно обращался с классическими канонами и античным формами. В отличие от Джонса, который старался заимствовать итальянские приемы, не меняя их, Рен пытался дать классицизму в своей работе национальную трактовку.
Именно Реном был составлен проект перестройки Лондона после пожара 1666 г., который включал создание в Сити круглых площадей, радиальных улиц и т.п., и, хотя проект и не был осуществлен полностью, он все равно изменил облик Сити и подстегнул мощное развитие градостроительной мысли уже в XVIII веке. В Лондоне Рен построил несколько жилых домов и множество приходских церквей. Это было первое крупное церковное строительство после Реформации. Архитектурные решения самые разные, ни один из проектов не повторяется. Последовательно работая в духе классицизма, Рен, тем не менее, отдает дань и средневековым английским традициям, снабжая свои церкви высокими башнями-колокольнями. Эти шпили имели и практическое топографическое значение: они обозначали центр прихода.
Здесь нужно сказать несколько слов собственно о религиозной обстановке в то время, без чего не будет понятна резкая смена стиля, наступившая в церковном строительстве. К концу XVII века Реформация вытравила из службы мистику, барьер между священником и прихожанами, снят, т.к. священник перестал быть посвященным, производящим таинство - протестантизм не признает таинств. Именно поэтому и престол в протестантских, в т.ч. и англиканских, церквях находится не в восточном конце, а посередине церкви: все ритуалы могут быть произведены на глазах прихожан, да теперь они и не главное в службе. Новый тип церкви - это здание, где как можно больше людей могут с комфортом послушать проповедь. Рен иногда даже делал в своих церквях галереи, чтобы могло разместиться больше народу. Произнесенное священником слово важнее, чем ритуал: большую роль приобретает кафедра, т.е. возвышение, с которого читается проповедь. В отличие от готических церквей, которые уносили человека из дольнего мира в таинственный мир ангелов и демонов, в классицистических церквях преобладает ориентация на свет и здравый смысл, что проявляется как в их структуре, так и в декоре. Рен построил 52 приходские церкви в районе нынешнего Сити. Не все из них сохранились, дошли лишь такие, как церкви св. Стефана у Стенного ручья, св. Бригитты, св. Марии в Боу (та самая церковь, около которой, нужно родиться, чтобы считаться настоящим кокни), св. Иакова на Чесночном холме, св. Иакова на Пикадилли, св. Клемента Датского, а также аббатство св. Николая. Но шедевром Рена является, несомненно, собор св. Павла, также построенный на месте сильно пострадавшего в пожаре 1666 г. более раннего, готического здания. Он строился между 1675 и 1710 г., став первым собором построенным после эпохи Средневековья и единственным собором Британии, выстроенным в стиле классицизма (или, как считают другие исследователи, барокко). Интересно при этом, что план собора совершенно традиционен: это средневековый латинский крест, с двумя западными башнями и башней над средокрестием, которая, впрочем - и это важная новация - имеет форму купола, т.е., являет собой чисто классический элемент. По декору же собор полностью порывает со старыми традициями английского церковного строительства. Рен применяет ордерную систему, вводит в множестве колонны, включая и знаменитые его сдвоенные колонны; интерьер собора просторный, светлый, и что интересно, украшен почти без применения скульптуры или живописи: основной декоративный акцент привносят все те же архитектурные формы. (Мозаики на потолке и парусах купола были выполнены в более поздний период, уже в XIX веке, заменив собой изящный орнамент, который, как видно из старинных гравюр, украшал его до этого.) Росписи внутри купола выполнены в гризайльной, т.е., монохромной технике, имитирующей лепнину, а сам трехслойный купол, с его «галереей шепотов» и сложным внутренним устройством, являет собой несомненное чудо инженерной и архитекторской мысли.
Хотя именно своим собором Кристофер Рен знаменит более всего, он строил здания и других назначений. Например, он достроил два уже существовавших дворца: к «дому королевы» в Гринвиче (см. выше) он пристроил колоннаду и вписал его в огромный комплекс Морского госпиталя, с колоннами и куполами, причем, поскольку королева возражала против того, чтобы новые здания перекрывали вид на реку, Рен придумал уникальное пространственное решение, расположив корпуса госпиталя по обе стороны от широкой аллеи, ориентированной на дворец, и удачно вписав новые здания в более старый архитектурный контекст. То же самое можно сказать о работе Рена во дворце Хэмптон-Корт, о котором мы говорили как о блестящем примере тюдоровской архитектуры. К нему Рен пристроил новый изящный флигель в классическом стиле, увязав его с основным зданием через использование того же материала - красного кирпича. Другими известными творениями Рена являются здания библиотеки Тринити-колледжа в Кембридже и Королевского госпиталя в Челси, Лондон.
Вполне понятно, что у такого плодовитого и талантливого архитектора было множество последователей, учеников и соработников. Двое из его сотрудников - Джон Ванбру и Николас Хоксмур - разрабатывали принципы собственно чистого барокко, a вот ДЖЕЙМС ГИББС (1682-1754) разрабатывал собственно реновские принципы строительства. Ему принадлежат такие строения, как церкви св. Марии на Стрэнде и св. Мартина в полях, а также знаменитое круглое здание Рэдклиффской научной библиотеки в Оксфорде (сейчас это читальный зал Бодлеанской библиотеки).
Творчество Рена повлияло и на массовое строительство. Именно под воздействием его работ появился т.н. «дом в стиле королевы Анны». Это дом для джентльмена - не дворец, зато красивый и практичный. В таком доме использовалась новая форма крыши - четырехскатная, что позволяло сохранить прямую линию карниза по всему периметру и при этом не рисковать сохранностью здания в дождливом английском климате. В таких домах появляется в начале XVIII века и новый тип окна - поднимающееся окно, которое остается стандартом до середины ХХ века. Дверь в таких домах почти всегда с карнизом, на потолках лепнина, выпуклая, почти круглая, продолжает развиваться и резьба по дереву, особенно в работах выдающегося мастера резьбы по дереву, Гринлинга Гиббонса. С середины XVII века формы столичной архитектуры стали проникать в провинцию. Этот период стал определяющим для дальнейшего развития архитектуры в Англии. Дом бедняка по сути не изменился в это время, но постепенно становился все менее средневековым и строится из более долговечных материалов. Дом же богатых людей изменился полностью. В церковном строительстве, как мы видели, происходит даже не эволюция, а революция; также закладываются принципы городской застройки, которые будут бурно развиваться уже в XVIII веке.
Вопрос о влиянии масонских идей на область художественной культуры остается малоисследованным в современной научной литературе. То ли по причине полного пренебрежения ученых к этой «неортодоксальной» теме, то ли в силу недостаточности фактического материала, что во многом связано с принятым в масонских ложах правилом секретности некоторых их обрядов, а также принадлежности их членов к Тайному братству вольных каменщиков. Тем не менее, известно, что масонами были архитекторы Кристофер Рен, Джон Соун, Буле, Леду, Уильям Хогарт, писатели Гете, Джонатан Свифт, Александр Поп, Конан Дойл, Киплинг, великие актеры шекспировского театра Гаррик и Ирвинг, композиторы Моцарт, Гайдн, а также Уинстон Черчилль, четырнадцать американских президентов, начиная с Джорджа Вашингтона, и многие крупнейшие деятели культуры и политики, чьи имена, согласно правилам масонства, были скрыты от современников и не дошли до потомков. Вокруг происхождения масонства существует множество теорий и мифов. Его возникновение в Европе относят обычно к временам Средневековья, когда искусство еще не обрело самостоятельного статуса, а входило в универсальный контекст духовной культуры. Его связывают со строительством здесь огромных соборов, таких как Шартр или Кентербери, воздвижение которых затягивалось на сотни лет. На их постройку съезжались тысячи строителей из разных стран, и здесь возникали объединения людей, связанных профессиональными интересами. У этих каменщиков (масонов) были свои обычаи, производственные секреты, своя иерархия, свои обряды посвящения - от ученика к подмастерью и от подмастерья к мастеру.
Возводимые ими соборы были не просто памятниками архитектуры. Это были символы Бога, Истины, Мироздания, открывающие для посвященных глубинные тайны бытия. И чтобы возводить их, эти масоны должны были обладать знаниями, позволяющими проникнуть в тайну Божественного замысла и надмирной гармонии. Наука о строительстве, архитектуре, геометрии виделась им как совокупность сакральных, эзотерических знаний, черпаемых сначала из Библии, а позже - из проникающих в Европу учений Востока, античности, Древнего Египта, Каббалы и прочих таинственных источников. На свою деятельность в пределах человеческих эти каменщики смотрели как на отражение того, что сам Бог, Творец, Великий Архитектор Вселенной осуществлял в масштабах космических, - они создавали порядок из хаоса. Но между таким практическим, как его называют, масонством и его современными формами существует как прямая связь, так и кардинальные различия.
Родиной нового масонства была Англия. Толчком для возникновения постоянных масонских лож послужил великий пожар Лондона 1666 года, уничтоживший четыре пятых деревянного города. Гигантский размах строительства по восстановлению столицы привлек сюда десятки тысяч каменщиков, объединенных в гильдии и братства и придерживающихся своих обычаев. Их организацию, символику, обряды заимствовали и положили в фундамент нового, так называемого умозрительного масонства его основатели. Это новое масонство ориентировалось не столько на мистические учения Средневековья, сколько было связано с новым научным мировоззрением: с открытиями Галилея, Джордано Бруно, Ньютона, а говоря шире - с общим рациональным и либеральным духом эпохи Просвещения. Обычно эти первые масоны встречались в лондонских кабачках и на частных квартирах, где обсуждали масонские дела, отрабатывали ритуалы и принимали новых членов. Это были прообразы будущих масонских лож. После основания в 1717 году Объединенной Великой Ложи Англии масонство начинает пользоваться королевским покровительством. Считается, что все английские монархи, начиная с Георга I (1714-1723) и за единственным исключением Георга V, были членами Тайного братства. В Конституции 1723 года были выработаны основные принципы, цели и ритуалы, обязательные для всех масонских лож.
В 1691 году в одну из ранних лож был принят Кристофер Рен . И вполне естественно, что идеи масонства прежде всего проявили себя в архитектуре. Строитель лондонского собора св. Павла не был архитектором по образованию. В Оксфорде, где учился Кристофер Рен, главным предметом изучения у него была медицина, но область его интересов выходила далеко за пределы анатомии и врачевания. Она включала в себя астрономию, математику, фортификацию, шлифовку линз, теологические проблемы, которые Рен надеялся решить с помощью математических расчетов. В 1681 году он становится президентом Королевского научного общества (на этом посту его сменит Исаак Ньютон). Своей славой великого архитектора Рен обязан великому лондонскому пожару.
2 сентября 1666 года загорелась булочная около Лондонского моста, ветер разнес искры на соседние деревянные постройки, и в результате более 13 тысяч домов сгорело и 200 тысяч лондонцев остались без крова. Из 109 действующих церквей 86 было разрушено или сильно повреждено, в том числе и старый кафедральный собор св. Павла. Еще не успели остыть угли на его руинах, как Рен прибыл сюда для обследования останков и приступил к созданию плана нового собора. В 1668 году началось строительство собора св. Павла по плану Рена. Рен спроектировал его в строгом, идущем от итальянского Ренессанса стиле палладианской архитектуры. Шесть сдвоенных колонн поддерживали антабемент первого этажа, над которым поднимался портик с фронтоном второго; две башни фланкировали здание по бокам, и надо всем этим на высоте 360 футов возвышался огромный купол 515 футов в диаметре. Строительство продолжалось почти сорок лет, и 20 октября 1708 года в присутствии, как говорится в семейных бумагах Рена, «посвященных масонов», то есть членов Братства вольных каменщиков, его сын, тоже Кристофер, вложил последний камень в купол собора св. Павла. Сам престарелый архитектор уже не мог подняться на такую высоту.
О творчестве Кристофера Рена существует огромная литература, однако о влиянии на него, как и на архитектуру в целом, идей масонства не говорится почти ничего. Известно, что Рен стал членом одной из масонских лож, когда ему было уже семьдесят лет. В 1710 году он занял высокий пост Мастера этой ложи и сохранял его до 1716 года. Имена его друзей и коллег по науке, составляющих вместе с Реном ядро Королевского научного общества, встречаются в списках членов масонских лож в начале XVIII века. Как архитектор и руководитель всех строительных работ, Рен не мог не быть прекрасно осведомленным об организации, ритуалах, идеях старого, «практического» масонства. В архитектурном наследии Кристофера Рена эти влияния на стиль его построек прослеживаются довольно трудно. Они проявляют себя разве что в частом употреблении им парных или сдвоенных колонн, составляющих важный элемент конструкции и декора собора св. Павла и многих других его сооружений. В сложной символике масонов парная колонна занимала едва ли не центральное место. Две колонны - Воаз и Яхин - стояли перед входом в храм Соломона, который считался ими прообразом всякой архитектуры, и символизировали активное и пассивное, мужское и женское начала. Но, может быть, эти влияния ярче всего проявили себя в самом рациональном духе реновского классицизма, порвавшем с готикой прошлого и устремленном в будущее.
Островное положение Англии, ее оторванность от общеевропейского художественного процесса сильно тормозили развитие архитектуры этой страны. Во времена Рена здесь еще превалировал дух средневековой готики, в стиле которой строились главные храмы, королевские резиденции и жилые массивы. Однако для нового поколения этот стиль представлялся варварским пережитком прошлого. «Готы и вандалы, - писал близкий друг Рена, архитектор Джон Ивлин, - разрушив греческую и римскую архитектуру, учредили на ее месте фантастическую, бессистемную манеру строительства, которую мы называем современной и готической». И новую архитектуру, считал он, следует освободить от «готического варварства».
Кристофер Рен умер через четыре года после учреждения в Лондоне Великой объединенной ложи Англии и за два до принятия Конституции, обязательной для всех масонских лож. Зафиксированная в ней идеология нового умозрительного масонства воплотилась в творчестве крупнейшего архитектора XIX века сэра Джона Соана.
Этот сын простого каменщика и сам в юности подносчик кирпичей на стройке был принят в Великую ложу уже в зрелом возрасте, но его связи с масонством начались еще в ранние годы. В молодости он вступил в респектабельный клуб архитекторов, члены которого регулярно встречались за обедом в масонской таверне, где обсуждали свои дела. Его окружение так или иначе было связано с тайным Братством вольных каменщиков. В 1828 году он спроектировал большой зал масонской ложи, который, к к сожалению, не сохранился. Существует и заказанный им собственный портрет в костюме со всеми регалиями Великого мастера ложи; в нем же он был похоронен. Для творчества архитектора принадлежность к масонству может не значить ничего, а может значить многое. В постройках Соана мы сталкиваемся с целым рядом странностей, которые трудно понять иначе как отражение идей масонства. Может быть, наиболее наглядным примером этого служит одно из главных его творений - музей в районе Далич на юге Лондона.
Снаружи здание представляет собой глухой кирпичный блок, лишенный окон и типичных для классицизма колоннад. Только две парные колонны - Боаз и Яхин - фланкируют один из его входов. Но когда оказываешься в его внутреннем пространстве, окунаешься в потоки льющегося из плафонов рассеянного света. С одной стороны, отсутствие окон здесь диктовалось самим функциональным назначением здания, специально предназначенного для хранения и показа произведений искусства. Но с другой, такая функциональная идея совпадала с основной идеей масонства: за нашим сумеречным материальным миром находится царство света, отделенное от нас непреодолимой преградой, и задача всего человечества - найти путь к этому царству. Смерть - лишь промежуточная станция на этом пути, ее не надо бояться, и она занимает большое место в масонских ритуалах и символике. И прямо в соответствии с этой идеей Соан помещает в центре интерьеров музея усыпальницу трех его основателей, увенчанную куполом, - уникальный случай в истории музейного строительства. В этот купол вставлены желтые стекла, и когда попадаешь в пространство крипты, возникает ощущение, что снаружи - раннее утро и восходит солнце или, наоборот, время идет к закату. Искусственное и природное сливаются здесь не через вид из окна или растительную бутафорию, а благодаря естественному свету. «Чары масонской символики, - пишет о Соане Хью Перман, - одушевляют его архитектуру так же, как они пропитывают музыку «Волшебной флейты» Моцарта, написанную в тот же период». Соана часто называют самым тонким и лиричным архитектором своего времени. Соан создал собственный вариант классицизма в архитектуре. Это классицизм без колонн, портиков и внешнего декора, очень отличный от распространенного тогда в Европе.
Европейский классицизм (вернее, неоклассицизм) во многом был порожден бунтарским духом Французской революции. Его лидерами были в живописи Луи Давид, в архитектуре - Леду и Булле. И опять: идеи масонства четко прослеживаются если не у Давида, то в проектах французских архитекторов. Уже первыми представителями нового, «умозрительного» масонства были люди, противостоящие церковному и государственному догматизму. Они не стремились создать новую религию, они просто отстаивали веротерпимость и хотели объединить представителей разных политических взглядов и вероисповеданий с общей целью: способствовать социальному прогрессу. Предреволюционная атмосфера XVIII века в Европе была благоприятной почвой для распространения масонских идей, и до сих пор неизвестно, то ли Французская революция позаимствовала у масонства лозунг «Свобода, Равенство и Братство», то ли масонство переняло его у революции. Во Франции и Германии масонские ложи возникают как грибы после дождя. Согласно мифологии вольных каменщиков, первым архитектором на земле и, следовательно, их прямым предшественником был строитель Ковчега библейский Ной, в которого сам Великий Архитектор Вселенной вложил знания геометрии и математики, а одним из главных символов их профессии был циркуль. Сам Исаак Ньютон посвятил целый трактат расшифровке «божественной геометрии» храма Соломона в Иерусалиме, как он описан в первой книге Царств Ветхого Завета. Симметрия, строгость, простота форм - это еще со времен Кристофера Рена стало символом веры многих архитекторов нового поколения. Крайние формы таких идей воплотились в творчестве двух архитекторов времени Французской революции - Леду и Булле. О Леду известно, что он был членом масонской ложи; о Булле таких сведений не сохранилось, но влияние на его работы масонства не вызывает сомнений. Так, его проекты памятника Ньютону представляют собой гигантский шар, окаймленный тремя рядами вечнозеленых деревьев и встроенный в строгий квадрат глухих стен (в другом проекте - в их полукружие). Ясность и простота форм неоклассицизма сочетается у Булле с мегаломанией мавзолеев императорского Рима. Проект сталелитейного завода Леду - это целый город с пирамидами литейных цехов (пирамида - один из основных масонских символов) и строгой геометрией в расположении подсобных помещений. Проекты эти так и остались на бумаге, как и многие утопические идеи всяких революций. Но от них идет прямая дорога к социальным фантазиям Ле Корбюзье и других авангардистов ХХ века.
В следующие два столетия масонство в Англии из архитектуры, где девять из десяти профессионалов были масонами, перекочевало в такие профессии, как полиция, юриспруденция, медицина, в которых преобладание масонов было очевидно. Сложнее обстояло дело с художниками. Уже в Конституции 1723 года были сформулированы основные принципы, определяющие поведение масона внутри Ложи и в личной жизни. Это: «1.Братская Любовь, что означает в том числе уважение и терпимость к мнениям других; 2. Помощь, причем не только масонам, но и другим людям; (Не отсюда ли Англия по праву часто именуется страной филантропии? - И.Г.) 3. Правда, что означает стремление самому достичь высоких моральных стандартов и тем самым влиять на других». На последнем, то есть на стремлении к личному самосовершенствованию, и основаны философия и мораль масонства, «закутанные в аллегорию и иллюстрируемые символами». При необычайно широком распространении масонства среди самых разных кругов английского общества его принципы и идеи не могли не влиять на характер искусства и на творчество конкретных мастеров. Но кто были эти мастера - члены Тайного братства вольных каменщиков?
Известно, что масоном был Уильям Хогарт (1697-1764), которого по праву называют отцом английского искусства. Почти все творчество этого мастера было посвящено обличению нравов и пороков общества с целью повышения морального уровня населения, дабы тем самым способствовать социальному прогрессу. Он обличал разврат (серии «Карьера мота» и «Карьера проститутки»), жестокость (серия «Три степени жестокости»), пьянство (гравюры «Улица джина» и «Улица пива»), жадность, своекорыстие, лживость... В своей автобиографии Хогарт писал, что «сюжеты, которые в той же степени развлекают, что и развивают ум, должны рассматриваться как наиболее общественно полезные и ставиться выше всего остального». И в личной жизни, следуя масонскому принципу помощи людям, он много энергии и денег тратил на благотворительность.
Имен других английских художников-масонов мы не знаем. Но не масонские ли идеи придавали острый привкус «викторианской» морали эстетическим теориям и политическим идеям Джона Рескина и заставили его растратить все свое немалое состояние на социальную благотворительность? Не они ли побудили Джошуа Рейнольдса приписывать хороший вкус только добродетельным людям? И еще один важный момент. Членом масонской ложи в Англии мог был мужчина (женщины сюда не допускались) любой концессии - христианства, магометанства, иудаизма, буддизма - и любых политических взглядов, но на заседаниях ложи строго запрещалось обсуждение политических вопросов. Масонство здесь четко отделяло себя от политики. И не это ли на протяжении двух веков удерживало английскую живопись от решения животрепещущих социальных проблем и сосредоточивало внимание художников на проблемах морали, повседневной жизни и загадках мироздания? За неимением фактов здесь приходится только строить догадки. Так верили вольные каменщики, и их представления прямо совпадали с мировоззрением председателя Королевского научного общества. Со временем места этих встреч превращались в ложи, их руководители - в Мастеров или Хранителей, а традиционные орудия каменщиков - циркуль, мастерок, молоток, фартук и пр. - стали использоваться как символы точности, мастерства, совершенства. В конце XVII века в Лондоне действовали по крайней мере четыре такие масонские ложи. Масоны в Англии преобладали в таких профессиональных сферах, как строительство, адвокатура, полиция. Всех масонов, также и за пределами Великобритании, объединила созданная в 1717 году Великая Ложа Англии. Англия по праву считается родиной масонства. С начала XVIII века масонство широко распространяется на Британских островах.
Как пишет исследователь этого вопроса профессор Джеймс Керл: «Англичане того времени считали собор восьмым чудом света не только по его грандиозности, но и из-за сроков его воздвижения. Если строительство знаменитого собора св. Павла в Риме длилось сто двадцать лет и после Микеланджело в качестве ведущих архитекторов сменилось тринадцать человек, то св. Павел в Лондоне был построен в три раза быстрее и под руководством только одного человека».
Во время строительства собора и после его завершения Реном был построен в Лондоне целый ряд выдающихся зданий: госпиталь для ветеранов войны в Челси, Королевский приют для престарелых моряков в Гриниче и там же - здание обсерватории, новые интерьеры и постройки в комплексах королевских дворцов и т.д.
Интересна его церковь Сент-Стивен Олбрук:
Много лет он занимал важный пост королевского генерального инспектора строительства, и под его надзором проходила реконструкция Лондона. Им и его учениками была построена большая часть церквей на месте разрушенных пожаром. Он пользовался славой первого архитектора Англии. И все же на старости лет Рен горько сетовал на Карла II, который отвлек его от научных исследований и вынудил «все свое время отдавать мусорной работе». Он предпочел бы остаться врачом. Во всем этом уже ощущалось дыхание грядущей эпохи - эпохи Просвещения с ее веротерпимостью, рационализмом, стремлением к социальным преобразованиям. Главными принципами Кристофера Рена были внецерковность (при обязательном условии веры в Высшее Существо) и аполитичность. Конечно, любой член Ложи в своей частной и профессиональной жизни мог быть и политиком любых убеждений, и проповедником своей религии, но на масонских собраниях обсуждение вопросов веры и политики было строго запрещено. И когда французская Великая Ложа Востока в 1870-х годах отбросила в своих ритуалах всякие ссылки на Высшее Существо и начала втягиваться в политику, она была немедленно информирована, что, пока эти изменения не будут отменены, английское масонство не признает ее законной.
Уже 11 сентября он вручил его королю Карлу II. Это был план не только нового собора, но и новой столицы. Рен предлагал снести все как поврежденные, так и сохранившиеся постройки большей части средневекового Лондона и на их месте возвести новый город. Вместо стихийно сложившейся запутанной схемы узких улочек план Рена предполагал прямолинейную разбивку новых районов на четкие кварталы, отделяемые друг от друга широкими проспектами. Этот новаторский план в Англии не был осуществлен. Но через 130лет и в пяти тысячах километров от Лондона в Америке план Рена был положен в основу планировки Вашингтона и других американских городов.
Математика, считал Рен, есть ключ ко всем проблемам - все сотворенное может быть выражено в числах и, по его словам, «архитектура своим существованием целиком обязана математике». И не только Рен признает бытие Великого Архитектора Вселенной. Своей задачей масоны считали работу по усовершенствованию общества, чего можно достигнуть прежде всего путем личного морального самосовершенствования. Человек, считали они, вступивший на этот путь, представляет собой дикий необработанный камень. И как прежние каменщики, шлифуя каменные глыбы, возводили из них дворцы и соборы, так масонство из обработанных человеческих блоков должно построить единый Храм Человечества или Храм Духа. А что могло служить более точной аллегорией для создания лучшего общества, чем строительство реального здания? И естественно, что влияние масонских идей прежде всего проявило себя в архитектуре. Считается, что в XVIII-XIX веках девять из десяти английских архитекторов принадлежали к Тайному братству. Но когда он познакомился с масонством и вступил в контакт с членами братства? И тут мы вступаем в область предположений и гипотез, часто не подтверждаемых фактами. С этого момента почти все Великие мастера ложи были герцоги, графы, принцы - будущие английские короли, и это, естественно, привлекало к масонству высшую английскую аристократию и деловые круги. Идущие отсюда пожертвования составили финансовую базу масонства, и это позволило им осуществить одну из своих главных функций - благотворительность. Масоны построили сеть школ, больниц, приютов.
Известный теоретик архитектуры Александр Раппопорт считает, что реновский план перестройки Лондона - первый в Европе план постройки города на пустом месте - повлиял на планировку строящегося Санкт-Петербурга. Когда в 1698 году Петр I посетил Лондон, у него уже созревал план строительства новой северной столицы. Царь очень интересовался архитектурой. Для себя и своей свиты он снимал имение близкого друга Рена, архитектора Джона Ивлина, внимательно осматривал новые постройки, в том числе и Кристофера Рена. Возможно (хотя данных об этом не сохранилось), он встречался и с самим Реном и наверняка видел его план перестройки Лондона - первый в Европе план постройки огромного города на пустом месте. (продолжение про собор конкретно и с иллюстрациями - далее)
Рен, Кристофер (сэр Кристофер Wren, 1632-1723) - английский архитектор, в молодости выказал способности к математике. В 1652 г. поступил преподавателем астрономии в Гречемскую коллегию, в Лондоне, откуда, в 1659 г., перешел на такую же должность в оксфордский университет, причем был избран в члены лондонского королевского общества. Одновременно с математическими науками он изучал и архитектуру, в 1663 г. занимался, по поручению короля, реставрацией прежнего павловского собора в Лондоне и построил Чельдонский театр в Оксфорде и коллегию Пемброка в Кембридже. Занимаясь также естествознанием, изготовил в 1664 г. рисунки для "Анатомии мозга" Уиллиса. В 1665 г. сделал поездку во Францию и изучал постройку Лувра в Париже. После страшного пожара, опустошившего Лондон в 1666 г., ему было поручено составить проект новой застройки этого города, но, вследствие препятствий, возникших от предубеждений и затронутых мелочных интересов частных лиц, этот проект был приведен в исполнение только отчасти (расширены некоторые улицы, образованы просторные площади, возведено большое количество построек из камня и кирпича). В 1668 г. Р. получил титул королевского архитектора, в 1673 г. возведен в дворянское достоинство, в 1675 г. начал строить по собственному плану существующий ныне собор апостола Павла, занимающий, в отношении величины, первое, после Петровского собора в Риме, место среди подобных сооружений и замечательный в особенности красивыми пропорциями своего купола. Величественную внутренность этого храма Р. предполагал обильно украсить статуями, но не мог настоять на этом, и настоящий свой вид внутри собор получил только впоследствии. Сооружение этого храма продолжалось 35 лет. Из прочих построек Р. наиболее важные: так называемый "Лондонский монумент" - колоссальная колонна высотой в 188 м, воздвигнутая в память о пожаре 1666 г., изящная церковь св. Стефана в Уольбруке, в Лондоне, церковь св. Брида, там же, королевский дворец в Винчестере, епископский дворец, там же, госпитали в Челси и Гриниче и библиотека Троицкой коллегии в Кембридже. Р. строил предпочтительно в холодном, мало живописном римском стиле, а потому позднейшие приверженцы романства и готики судили о нем односторонне и пристрастно; но справедливость требует признать, что это был художник, обладавший глубокими, разносторонними познаниями, чистотой вкуса и способностью сочинять и осуществлять смелые, величественные проекты. Он первый в Англии начал гравировать черной манерой.
Ср. Elmes, "Memoirs of the lif and werks of Sir Christopher Wren" (Л., 1828).
Статья про слово "Рен, Кристофер " в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона была прочитана 1362 раз