Зарождение оппозиционных настроений среди советской молодежи в послевоенное "сталинское" десятилетие. Быть или не быть человеком
Именем Киргизской советской социалистической республики 1941 года февраля 9 дня Джалал-Абадский областной суд КиргССР в составе председательствующего Карелина, народных заседателей Ашмарина, Ярмантович, при секретаре Макаровой, с участием сторон: прокурора Джиенвекова, защиты Москалева, рассмотрев в закрытом судебном заседании дело по обвинению:
1. Яцук Иван Иванович, рождения 1922 года 9 октября, уроженец Ташкентской области Мерзачульского р-на село Сырновороссийск, происхождение из крестьян, соц. положение - учащийся, исключен по данному делу из членов ВЛКСМ, холост, со слов ранее не судим, до ареста учился в школе №1 г. Джалал-Абад в 10 классе, проживал г. Джалал-Абад Осоавиахимовский переулок дом №15, обвиняется по ст.ст.58-10 ч.1-я и 58-11 УК РСФСР, находится под стражей с 19/XII-40 г.
2. Шокк Юрий Вильгельмович, рождения 28/VI-1922 г., уроженец г. Ленинграда, по национальности русский, б/партийный, учащийся, происхождение из рабочих, отец в 1937 г. осужден за к-р преступление, мать в 1938 г. выслана из Ленинграда, со слов ранее не судим, учился в школе №1 г. Джалал-Абада в 10 классе, проживал г. Джалал-Абад, Курортный пер., д.№20, обвиняется по ст.ст.58-10 ч.1-я и 58-11 УК РСФСР, под стражей находится с 19/ХП-40 г.
3. Елин Александр Иванович, рождения 1-го октября 1924 г., уроженец Саратовской обл. б/Екатерининский р-н Ольшинского с-сове-та, соц. происхождение из крестьян, б/партийный, по национальности русский, не судим, учащийся, учился в школе №1 в 10 классе г. Джалал-Абада. Проживал в г. Джалал-Абаде ул. Пограничная д. №73, обвиняется по ст.ст.58-10 ч. 1-я УК и 58-11 УК РСФСР, под стражей находится с 19 декабря 1940 г.
4. Губайдулин Шамиль Ибрагимович, рождения 13/V-1923 г., уроженец Киргизской ССР, Ошской области, гор. Узгена, по национальности татарин, соц. происхождение из служащих, учащийся, исключен по данному делу из членов ВЛКСМ, холост, не судим, учился в школе №1 в 10 классе г. Джалал-Абада, проживал на Курорте г. Джалал-Абад, обвиняется по ст.ст.58-10 ч.1-я и 58-11 УК РСФСР, под стражей находится с 23 декабря 1940 г.
5. Салахутдинов Камиль Минухайлович, рождения 29 октября 1923 г., уроженец г. Читы, соц. происхождение из семьи служащих, по национальности татарин, исключен из членов ВЛКСМ по данному делу, не судим ранее, учащийся, учился в школе №1 г. Джалал-Абада, проживал в г. Джалал-Абад, ул.Торговая, №13, обвиняется по ст.ст.58-10 ч.1-я и 58-11 УК РСФСР, под стражей находится с 26 января 1941 г.
На судебном следствии заслушаны показания обвиняемых, свидетелей; обозрев материал предварительного следствия, суд установил:
Вышеуказанные обвиняемые Яцук, Шокк, Елин, Губайдулин и Салахутдинов в октябре месяце 1940 г. организовали контрреволюционный кружок под названием «Истинных коммунистов», ставившие своей целью борьбу с мероприятием партии и Советского правительства.
Массовое вовлечение в данный кружок членов из молодежи из среды морально неустойчивых, чтение антисоветской литературы, агитация среди населения путем выпуска контрреволюционных листовок.
Организаторами данного кружка являются Яцук и Шокк, которые стали заниматься вербовкой данного антисоветского кружка.
На своих сборищах кружка вырабатывали деятельность данного кружка, обсуждали с антисоветской к-р целью мероприятия партии и сов. правительства.
Обвиняемые все виновными себя признали, заявили, что они, будучи политически неразвитыми, не понимали отдельных вопросов политики партии и советского правительства, исходя из изложенного, суд считает, что предъявленное обвинение всем обвиняемым по ст.ст.58-10 ч.1-я и 58-11 УК установлено, поэтому, руководствуясь ст.ст.319-320 УПК, суд приговорил:
Яцука Ивана Ивановича, Шокк Юрия Вильгельмовича на основании ст.58-10 УК подвергнуть мере наказания лишения свободы сроком на 10 лет (десять) каждого и по ст.58-11 УК также подвергнуть наказанию на десять лет (10 л.) каждого, на основании ст.49 УК оставить Яцук Ивану Ивановичу и Шокк Юрию Вильгельмовичу 10 лет (десять) лишения свободы с последующим поражением в избирательных правах сроком на пять лет каждого.
Елина Александра Ивановича, Губайдулина Шамиля Ибрагимовича на основании ст.58-10 ч. 1-я УК подвергнуть наказанию лишением свободы сроком на 8 лет (восемь) каждого. По ст.58-11 УК Елина А.И. Губайдулина Ш.И. подвергнуть мере наказания лишением свободы сроком на 8 лет (восемь) каждого и на основании ст.49 УК оставить меру наказания Елину А.И., Губайдулину Ш.И. по 8 л. (восемь) с последующим поражением в избирательных правах сроком на 3 г. (три г.) каждого. Предварительное заключение Елину с 19/XII-40 г. и Губайдулину с 23/XII-40 г. зачесть.
Салахутдинова Камиля Минухайловича, на основании ст.58-10 ч. 1-я УК подвергнуть мере наказания лишением свободы сроком на 6 лет (шесть), по ст.58-11 УК подвергнуть наказанию лишением свободы сроком на 6 лет (шесть). На основании ст.49 УК оставить 6 лет (шесть лет) лишения свободы с поражением в правах на два года (2 г.), предварительное заключение с 26 января 1941 г. зачесть.
Приговор окончательный, но может быть обжалован в Верховный суд КиргССР в течение 72-х часов с момента вручения копии приговора осужденным.
Меру пресечения всем осужденным до вступления приговора в законную силу оставить содержанием под стражей.
Пл. председательствующий - Карелин
нар. заседатели - Ашмарин и Ярмантович.
В опрос, в какой степени можно доверять обвинениям по 58-ой статье, предъявлявшимся на следствиях и судах сталинской эпохи, как правило, не встает перед современным читателем. Полная - от начала до конца - сфальсифицированность обвинений кажется ему несомненной. Оно и естественно. В этой мысли его каждодневно укрепляют многочисленные публикации (мемуары, статьи историков, литературные произведения), которые единодушно рисуют картину террора, перемалывающего миллионы лояльных советских граждан. Такое представление о сталинских репрессиях ведет свое начало от разоблачений времен хрущевской оттепели. Мысль о том, что участие в действительной, а не выдуманной следователями борьбе с режимом возвышает, а не порочит человека, звучала в ту пору вполне крамольно. В результате в общественном сознании укоренилась легенда, согласно которой в эпоху всеобщего страха и дурмана, окутавшего страну, не было и не могло быть людей, усомнившихся в непогрешимости «вождя народов», осознавших порочность господствовавшей системы. А если таковые и обнаруживались - единицы! - то уж наверняка не было никого, кто решился бы на отчаянное и безнадежное сопротивление. Легенда эта живет и сейчас (с поправкой на Рютина и некоторых других партийцев) и иногда используется в целях, весьма далеких от стремления к истине (мы имеем в виду, например, кампанию вокруг книги А.Жигулина «Черные камни»).
Правда же, на наш взгляд, заключается в том, что сопротивление сталинизму все-таки существовало. И не только в 20-е годы в многочисленных и разнообразных формах, но и в начале 30-х (в первую очередь, надо тут говорить о крестьянских восстаниях, связанных с коллективизацией), и позднее. После войны, давшей, несомненно, сильнейший толчок к его развитию, оно возникло с новой энергией.
Оставим в стороне мощные национальные движения на Украине и в Прибалтике - о них, как и о сопротивлении в лагерях мы знаем сравнительно много. Куда менее известны факты сопротивления сталинизму в городах России, Средней Азии, Белоруссии, Закавказья. Большинство здесь были конечно одиночки - «неорганизованные» критики строя («болтуны», «писатели»). Но возникают в послевоенные годы и организации, подпольные группы, почти исключительно молодежные. Их создание было неизбежным следствием и характерным признаком одного из внутренних противоречий тоталитарного строя. Он вынужден создавать героическую легенду о борьбе за правду. Воспитанное на ней поколение начинает искать ей практическое применение, быстро понимает всю глубину несоответствия лозунга и практики и оказывается «по ту сторону» баррикад. Молодежь начала создавать подполье так же естественно и с таким же жаром, с каким вступала в комсомол, бежала в Испанию или на фронт. Участники подпольных организаций - обычно школьники старших классов или студенты-младшекурсники. Задачи, которые они перед собой ставили, как правило, нисколько не соответствовали их реальным возможностям - ни больше ни меньше как перемена всей государственной политики. Развернуть свою деятельность они не успевали (дальше разработки организационных принципов, обсуждения программ, впрочем, изредка и первых листовок, дело, сколько мы знаем, не заходило), довольно быстро следовали аресты, жестокие допросы и расправа. Молодежные группы исповедовали преимущественно марксистско-ленинскую идеологию. Позднее, в лагерях, у многих участников сопротивления она, после встреч со всем спектром идейных конструкций, отошла на задний план и заменилась, так сказать, чистым антисталинизмом: вот скинем Сталина, потом разберемся.
Не преувеличивая реального значения (и тем более - объема деятельности) молодежных антисталинских групп, мы все-таки считаем, что в их существовании был не только символический (достаточно очевидный), но и реальный смысл. По оценке первого исследователя проблемы В.В. Иофе, они, несмотря на скоротечность существования и несоразмерность целей наличным силам, все же «оказали подспудное влияние на внутреннюю жизнь СССР, и, хотя механизмы этого воздействия скрыты от глаз (от секретных решений наверху до разнослойных и разновременных слухов), учет влияния тайных политических организаций послевоенных лет на жизнь страны - необходим» (Память: Исторический сб. Вып.5. Париж, 1982. С.227).
О молодежных группах мы знаем с разной степенью достоверности и подробности.
О «Коммунистической партии молодежи», созданной в Воронеже в 1948 г., говорить не будем, отсылая интересующихся к уже названной книге Анатолия Жигулина «Черные камни».
В 1950 году в Москве несколько месяцев существовал «Союз борьбы за дело революции». Группа студентов и школьников, объединившаяся в организацию с таким названием, ставила своей целью как можно более широкую агитацию против диктатуры Сталина и подготовку в будущем условий для активной революционной борьбы за возвращение страны к ленинским принципам построения общества. Представления о будущем устройстве общества базировались, главным образом, на книге В.И. Ленина «Государство и революция».
Руководитель организации, 18-летний студент-историк Борис Слуцкий написал «Программу», в которой дал определение существующему режиму как бонапартистскому. Программа определяла цели и задачи борьбы и была отпечатана на самодельном гектографе. Члены организации вели агитацию, главным образом, среди сверстников, и, как правило, встречали полное понимание и согласие.
«Союз борьбы за дело революции» был уничтожен в январе-марте 1951 года. Были арестованы не только участники, но и некоторые их знакомые, которые не являлись членами организации. После 13-ти месячного одиночного заключения и мучительного следствия Военная Коллегия Верховного суда СССР приговорила Бориса Слуцкого, Владлена Фурмана и Евгения Гуревича к высшей мере наказания, которая была приведена в исполнение. (В 1955 г., при пересмотре дела, им заменили посмертно расстрел 10 годами заключения). 11 человек получили по 25 лет лагерей с последующим поражением в правах, и двое - по 10 лет.
Достойно внимания, что одного из авторов настоящего текста, тогда 17-летнюю школьницу, проходившую по этому делу, усиленно допрашивали о несуществующем «центре», который якобы направляет деятельность подобных групп. В этом, как нам кажется, проявилось не столько стремление устроить громкий процесс, сколько нежелание власти признать возможность собственно молодежного протеста, попытка все списать на «вражеское влияние».
27 января 1950 года Военный трибунал Южно-Уральского военного округа приговорил по аналогичному делу к разным срокам заключения группу студентов: Ивана и Анатолия Лариных, Геннадия Подкопаева, Петра Кузякина, Бориса Арсентьева и Юрия Лукьянова. Сведения об этой организации сообщены «Мемориалу» Юрием Лукьяновым.
Наиболее поздняя из известных нам подростковых групп называлась «Армия революции». Эти 16-17-летние московские мальчики разработали программу будущего государственного устройства, в основе которой лежала все та же «настольная книга» юных революционеров - «Государство и революция». Группа продержалась по тем временам долго: более 2-х лет. В ночь с 4 на 5 марта 1953 г. (!) был арестован лишь один из них (Виктор Булгаков). Имен остальных следствию добиться не удалось.
В г. Мытищи Московской обл. живет М.С. Захарова - участница молодежной организации, которую мы можем считать (пока) первой из всех известных нам послевоенных организаций. «Рыцари удачи», как они себя назвали, действовали с начала 1945 года, и были арестованы только в конце февраля 1947 г. У них была программа и даже устав. Они (по классическому образцу) делились на «пятерки» и ставили своей целью агитацию против сталинского режима. Муза Сергеевна была студенткой МИСИ, остальные участники тоже, в основном, студентами. «Рыцари удачи» действовали не только в Москве. Так, активную агитацию проводил в Харькове Георгий Семенов, создавший там, по словам М. Захаровой, довольно сильную группу.
От нее же стало известно еще об одной группе 1945-46 гг. В нее входили московские школьники, совсем еще дети, 14-15 лет. Они писали и распространяли антисталинские листовки. Во главе этой группы стояла девочка лет 15, по имени Майя. Ребят после ареста держали на Лубянке и в Лефортово, допрашивали, как рассказывает Муза Сергеевна, в присутствии учителей и дали «детские» сроки: по 3-4 года. Сейчас в Москве живет один из участников этой группы, Иван Сухов, но, к сожалению, по состоянию здоровья он ничего уже не может рассказать.
Сведения об организации, называвшейся «Всероссийским демократическим Союзом», получены от одного из участников - Израиля Аркадьевича Мазуса, живущего сейчас в Москве.
«Союз» состоял из двух групп: московской и воронежской и действовал с сентября-октября 1948 по ноябрь 1948 - январь 1949 гг. Конечная цель - создание демократического общества на основе марксистской идеологии. Основную часть составляли студенты философского и филологического факультетов ВГУ. Состав «Союза»: Белкин Виктор - руководитель (сейчас живет в Сибири), Черепинский Семен, Винокурова Анна, Михайлова Людмила, Гаркавцев Василий, Климов Василий. Кроме них, московские студенты: Мазус Израиль, Тарасов Александр, Воробьев Борис (умер), Заводова Анна.
Приговоры участникам этой организации еще сравнительно «мягкие» - 8-10 лет.
В тюрьмах, лагерях, на пересылках, в этапах ходило множество легенд о юных подпольщиках. Сам факт их распространения говорит уже о многом и характеризует настроения и чаяния общества последних лет сталинского правления.
Со слов заключенных Малой Лубянки и Бутырок мы знаем о группе студентов МГПИ им. Ленина во главе со студентом II курса биофака Сергеем Шевченко. Все участники группы получили большие сроки, а Сергей Шевченко вскоре после суда умер от энцефалита, привитого ему, по словам соседей по камере, во время следствия.
В Бутырках нам приходилось слышать - одной в 1952 г., другому в 1953 - один и тот же рассказ: о подростках-москвичах 14-16 лет, создавших группу «ОСИП» («Общество свободы и правды»). По рассказам, мальчишки держались стойко. А приходя в общие камеры, обращались к находившимся в них с вопросом: «А есть здесь учителя? Кто-нибудь может нас учить? А то ведь мы в школу не ходим...»
В лагерях Инты тогда же рассказывали о группе ленинградских школьников во главе с 16-летней Майей Клешиной, смелой девочкой, обводившей следователей вокруг пальца.
Участники лагерного восстания в Норильске 1953 года упоминали о школьнице из Якутска Вале Ивановой, участнице молодежной организации, вошедшей в повстанческий комитет и погибшей при подавлении восстания.
Имеются сведения и о других студенческих организация Москвы, Ленинграда, Тбилиси, Казани, Минска и т.д.
Характерны названия молодежных организаций. Кроме уже перечисленных «Коммунистической партии молодежи», «Союза борьбы за дело революции», «Армии революции», это - «Юные ленинцы», «Юные коммунисты», «Молодая гвардия», «Ленинская гвардия» и т.д. А школьники из Ульяновска назвали свою организацию «Всесоюзной партией против Сталина».
Рассматривая в контексте всего известного нам по этой теме опубликованный выше Джалал-Абадский приговор, мы пришли к убеждению, что организация, за создание которой судили юношей - не «липа», придуманная бериевскими следователями. И «классическое» название - «Истинные коммунисты», и возраст участников, и присутствие среди них ленинградского юноши из сосланной семьи, и упоминание о листовках - все это, соединенное вместе, - несомненные приметы подлинности.
Особая ценность публикуемого документа в том, что он представляет нам одну из предвоенных оппозиционных молодежных групп. О них известно очень мало. Кроме приговора «Истинным коммунистам», мы располагаем лишь одним свидетельством. Недавно в «Мемориал» пришло письмо от жены тяжело больного жителя Тайшета Виктора Михайловича Савиных. Он - единственный оставшийся в живых из группы, в которую входило 9 сибирских школьников в возрасте от 14 до 17 лет. Эти ребята были арестованы в мае 1940 года за то, что написали письмо Сталину «о недопустимости отправки фашистской Германии эшелонов с зерном в то время, когда советские люди голодают». Дети, пройдя через пытки, получили по 10 лет лагерей и погибли на Колыме. А о скольких молодых людях, которые смели «свое суждение иметь», мы не знаем? Как, к сожалению, не знаем и дальнейшей судьбы школьников из Джалал-Абада.
Послесловие С.Печуро и В.Булгакова
Принято думать, что в СССР не было никакого сопротивления диктатуре КПСС. Между тем на протяжении всей истории Советского Союза время от времени возникали подпольные группы и кружки, причем некоторые - довольно радикальной направленности. Эти группы, конечно, не оказывали никакого влияния на политическую ситуацию в стране, но факт есть факт. Одной из такой групп была Коммунистическая Партия Молодежи.Советское подполье
После того как отгремели залпы гражданской войны уже в 1920-ые годы в Советской России стали возникать небольшие группы сопротивления. Нас не интересуют правые и другие инициативы, ставившие себе целью вернуть Россию в дореволюционную эпоху. Мы имеем в виду прежде всего либертарных коммунистов и анархистов.
Как правило, инициаторами таких групп были молодые люди 18-20 лет, которые не прошли гражданскую войну, но заразились радикализмом революционной эпохи. Возникали эти группы обычно в крупных городах, создавались студентами различных университетов. Далеко не все из них обязательно вынашивали планы свержения советского строя. Многие из них исповедовали анархо-синдикалистский, эсеровский, ультрареволюционный "уклон". Типичной такой группой, например, был "кружок анархо-синдикалистов" в городе Горький в Политехническом университете в 1920-ые годы. Студенты изучали Кропоткина, левых теоретиков, пытались выпускать журнал. Группа была раскрыта НКВД и все ее участники были осуждены.
После окончания Великой Отечественной Войны у народа укрепилось чувство самоуважения. Бывшие фронтовики, приезжая обратно домой без особого преклонения общались с партийным и беспартийным начальством. Участились случаи неподчинения начальникам, страна была переполнена оружием. В такой-то обстановке и возникла Коммунистическая Партия Молодежи.
Возникновение
Коммунистическая Партия Молодежи была создана в Воронеже в 1947 году учениками девятого класса мужской средней школы Борисом Батуевым, Юрием Киселевым и Игорем Злотником.
Деятельность КПМ началась осенью 1948 года. Было создано Бюро КПМ. В Бюро вошли четверо: Борис Батуев — первый секретарь, Анатолий Жигулин-Раевский — секретарь по идеологии, Юрий Киселев — начальник особого отдела, Игорь Злотник — хранитель денежного фонда КПМ. Руководство низовыми группами КПМ в Воронеже и некоторых районах области осуществлялось через Аркадия Чижова и его связных. Отец Бориса Батуева был большой начальник в области - второй секретарь обкома.
В группы входило по несколько человек — от четырех до восьми. Независимо от численности эти группы назывались пятерками. Лишь руководитель ячейки — «воорг» (вожак организатор), имел связь с Бюро через связного, фамилии которого он не знал. Таким образом, и воорг, и рядовой член КПМ знали лишь нескольких своих товарищей. Эта традиционная, широко известная из литературы, пятерочная структура подпольной организации позволила потом сохранить, уберечь от ареста более двадцати членов КПМ.
Всего же в КПМ было принято более пятидесяти человек. Многие члены познакомились друг с другом уже после следствия, другие так друг друга никогда и не узнали.
Осенью 1948 года была утверждена Программа КПМ. Выработали ее три девятиклассника - Борис Батуев, Юрий Киселев, Анатолий Жигулин. КПМ ставила своей задачей изучение и распространение в массах подлинного марксистско- ленинского учения. Программа имела однозначно антисталинскую направленность. Навряд ли бы кто-нибудь из взрослых нашел бы в себе в тот период смелость создать что-нибудь подобное. Молодым товарищам как можно скорее хотелось революционной борьбы.
Оружие
В послевоенные годы оружие мальчишкам достать было очень легко. По выражению Анатолия Жигулина винтовки валялись везде как дрова. Любой пацаненок с улицы имел по одному-два пистолета. Возможно, для ребят это была немного игра, но игра опасная. Члены КПМ ходили с оружием, во время собраний у двери выставлялся часовой с автоматом, магазин которого был полностью заряжен. Члены "партии" выезжали за город, старались регулярно тренироваться в стрельбе.
Символ КПМ был красный флажок с профилем Ленина. Были членские билеты КПМ и девиз: «Борьба и победа!»
Был издан первый номер рукописного журнала «Спартак». На обложке - профиль Ленина, черным по белому надпись "Спартак. Орган Бюро КПМ. 1948. № 1", два девиза: "Борьба и победа!" и "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" Гимном КПМ был утвержден «Интернационал». Также был принят особый приветственный жест: остро и напряженно согнутая в локте правая рука прикладывалась к груди так, что обращенная вниз ладонь с плотно сжатыми пальцами находилась у сердца.
Организация стала быстро расти. Было решено выпускать и литературный журнал — «Во весь голос». Этот журнал и созданный вокруг него литературный кружок являлись первой проверочной ступенью к приему в КПМ. Людей неподходящих отсеивали. Они выбывали, думая, что существует безобидный литературный кружок.
Революционную направленность КПМ задавали несколько лидеров, входящие в бюро. В своей книге "Черные камни" Анатолий Жигулин описывает одно из собраний. На нем какая-то девушка сказала, что члены КПМ должны окончить университет, поступить в партию, занять там ключевые посты и потом попытаться провести медленные изменения. На что Жигулин ответил, что "изменения должны быть более скорыми и более радикальными".
Деятельность
КПМ не клеила листовок, не взрывала учреждения, не вынашивала планов покушения на советских чиновников. За два года деятельности в условиях полной конспирации партия успела лишь обзавестись полусотней членов, начать выпускать журнал, оформить программу и вести дискуссии. В условиях сталинского СССР начала 1950-ых годов проводить какие-либо открытые акции было совершенно немыслимо. В основном велась кадровая работа по привлечению новых членов. Ведь одного того, что члены партии читали и обсуждали "Письмо к съезду" Ленина, в котором он в последние годы своей жизни дал отрицательную характеристику Сталину - вполне достаточно было для уголовной статьи.
Работники спецслужб, принявшиеся за группу были в шоке. Несколько десятков молодых людей расхаживают с оружием, собираются на собрания, критикуют партию. Конечно, с точки зрения сугубо рационалистической это было полное безумие. Такое безрассудство было выше понимания обычного, пусть даже критично настроенного советского человека. Советским следователям порой приходилось долго бить подследственных, превращая обычные уголовные дела в государственную измену, а тут пожалуйста- целая организация.
МГБ
Началось все со случайности. В одной из ячеек был утерян журнал «В помощь вооргу». Координатора ячейки и всю его группу исключили. Им объявили, что организацию решено распустить. Это был первый — фиктивный, в целях конспирации — роспуск КПМ.
Но летом 1949 года слежка за руководством КПМ стала очень явной. В сентябре руководство "партии" было арестовано. Следствие продолжалось почти год, подследственных избивали и пытали, открытого суда не было - судебное решение приняло особое совещание. Сроки могли бы быть значительно меньше, если бы среди активистов организации не оказался предатель, который стал все сообщать следствию.
К счастью, после первых арестов удалось спрятать оружие, иначе бы ребята вообще могли получить сроки за "вооруженное восстание". Некоторые подследственные ко времени суда уже были инвалидами, многие из осужденных не дожили до конца срока, руководитель организации Борис Батуев потом погиб. Спустя почти сорок лет после всего один один из активистов Коммунистической Партии Молодежи - Анатолий Жигулин, отмотав срок на Колыме, написал обо всем этом книгу "Черные камни". Она была впервые издана в постперестроечное время. После смерти Сталина, в 1956 году Жигулин был реабилитирован, поступил в Воронежский Лесохимический институт, в 1963 вступил в КПСС, в 1996 году как поэт и прозаик получил Пушкинскую премию.
Перспективы
Были ли у КПМ перспективы? С точки зрения обще-политической - навряд ли. Конечно, молодые товарищи могли бы попытаться поддерживать организацию как можно дольше в условиях конспирации. Но сколько? Десять, двадцать, тридцать лет? Это было маловероятно. Слишком мало опыта, слишком молоды они были. Не хватило бы, наверное, в силу возраста, глобального политического мышления чтобы совершить такое. Для того, чтобы несколько лет или даже десятилетий держать революционную организацию в подполье, нужно много чего уметь и иметь. К тому же это был юношеский порыв. После отбывания срока отдельные руководители остались живы, но тут наступила "хрущевская оттепель" и, возможно, это тоже сыграло свою роль.
Несмотря на отгороженность СССР от всего мира, КПМ возникла в рамках общей мировой тенденции, тяги нового послевоенного поколения стран Европы, Америки, Азии к революционному радикализму. Вспомним хотя бы Международную Партию Молодых (они же "йиппи"), возникшую в США на волне протестов против войны во Вьетнаме через десять лет. Даже название похожее. Вспомним май 1968 и многочисленные революционные бунты.
Это была далеко не последняя попытка молодых советских интеллигентов "исправить коммунизм" в СССР. В конце 1960-ых в Свердловске появилась некая Революционная партия интеллектуалистов Советского Союза (РПИСС) во главе с Василием Спиненко и Георгием Давиденко. Она была разгромлена КГБ в 1971. В этот же период в Москве возникла Неокоммунистическая партия Советского Союза. В Ленинграде в 1976 году возникла группа "Левая оппозиция", которая выпускала журнал "Перспективы". В 1975 также в Ленинграде возник "Союз Революционных Коммунаров", члены которого считали себя продолжателями бунтарей мая 1968, и так далее.
Несмотря на политическую бесперспективность Коммунистической Партии Молодежи из Воронежа мы выражаем глубокое уважение к их мужеству и решительности. И пусть никого не смущают слова "партия" и "коммунистическая". Молодые люди из-за отсутствия должной информации вряд ли могли называть себя тогда эсерами, анархистами или кем-либо еще. По своей сути Коммунистическая Партия Молодежи была автономной революционной группой. Группой вооруженных романтиков. Их борьба не прошла зря, не ушла в пустоту, история движется. Можно долго отсрочивать, отодвигать революцию, но не до бесконечности.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Зарождение оппозиционных настроений среди советской молодежи в послевоенное «сталинское» десятилетие
А.Л. Никифоров
Молодежная субкультура - явление, знакомое любому обществу. Она легко узнаваема по своим внешним признакам - одежде, музыке, особенностям поведения молодых людей. Послевоенная советская молодежь представляет собой уникальный социальный феномен. Это поколение, в отличие от предшественников, не знало страха 37-го года и было свободно от круговой поруки прошлого, а также молодежь первых послевоенных лет еще не испытала разочарования от краха надежд, как это случилось с их преемниками.
По мнению историка Е.Ю. Зубковой, «... критический запал поколения победителей в силу целого ряда причин остался до конца не реализованным, но он питал мысли и поступки послевоенной молодежи. У нее, по сравнению с предшественниками, было больше иллюзий, меньше поводов для разочарований, а значит, и больше надежд. И еще немаловажный момент: в глазах тогдашних молодых - тех, кто умел и хотел думать - существующая в стране система не имела ореола "святости". У этого поколения, чье детство пришлось на тяжелые военные годы, по сравнению со сверстниками, выросшими в мирное время, был какой-то особый запас внутренней самостоятельности и была потребность эту самостоятельность реализовать...» .
Именно поэтому первые ростки политического инакомыслия проросли на той почве, где правящий режим мог ожидать этого менее всего - среди молодого поколения. Так, в своем выступлении на пленуме ЦК ВЛКСМ секретарь ленинградского областного и город - ского комитетов комсомола А.В. Пашков отмечал: «.теперь, когда наша военная и экономическая сила хорошо известна буржуазным странам, они, естественно, усиливают попытки идеологического проникновения в нашу среду, попытки идеологического влияния, в частности на молодежь. Расширение международных отношений не сужает, а расширяет эти возможности. Заграничные фильмы, всякие журналы вроде «Британского союзника», различные устные разглагольствования иностранцев - все это доходит до молодежи и оказывает на нее влияние. Кроме того, в годы войны в буржуазных европейских странах по разным причинам побывала значительная часть наших молодых людей. Поэтому сейчас мы имеем дело с мо - лодой аудиторией, которая непохожа на нашу довоенную молодежь.» .
В этом смысле основным объектом внимания для партийных органов стало студенчество, которое воспринималось как главный возмутитель спокойствия и, в общем, не без основания. Комсомольские комитеты жаловались на нежелание некоторой части студенческой молодежи участвовать в общественной жизни, а ЦК ВЛКСМ принимал специальные меры по борьбе с аполитичностью в молодежной среде.
В качестве показательного объекта для критики комиссия ЦК ВЛКСМ избрала ленинградские вузы. Так, в июне 1948 г. в Ленинград выезжала специальная комиссия ЦК ВЛКСМ, по результатам работы которой ЦК комсомола принял постановление «О недостатках в работе Ленинградской организации ВЛКСМ по идейнополитическому воспитанию студенческой молодежи». Критике подверглись сразу несколько городских вузов: Ленинградский государственный университет, Институт физкультуры им. Лесгафта, Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина, Юридический институт и некоторые другие. В упрек ставились выявленные факты проникновения в среду студенчества чуждых советской идеологии, враждебных нашей морали настроений аполитичности и безыдейности, а также наличие элементов морального разложения отдельных студентов, в том числе некоторых комсомольцев и комсомольских активистов .
К фактам морального разложения были отнесены карточные игры, пьянство в общежитиях, более свободные (т. е. не скрепленные браком) отношения между студентами и студентками. Кроме того, аполитичность ленинградских студентов, с точки зрения комиссии, заключалась в недостаточно серьезном отношении к изучению основ марксизма- ленинизма и излишнем увлечении «профессионализмом».
В частности, в протоколах упомянутой комиссии ЦК ВЛКСМ приводились конкретные «вопиющие» факты: «.Комарова И.М. - студентка искусствоведческого факультета Института им. И.Е. Репина заявила, что политико-экономические дисциплины вообще имеют для нее второстепенное значение, а главное - искусство. Сталинский стипендиат - А.Р. Молев - студент того же вуза, демонстративно не желает заниматься общественной деятельностью, называя ее скучной, и проводит все свое свободное время только в творческой мастерской. Студент В.О. Криворуцкий представил эскиз скульптуры Белинского в обнаженном виде, стремясь таким образом показать духовную мощь в немощном теле.» .
Невнимание студентов к политическим дисциплинам не было исключительно ленинградским феноменом. Аналогичные жалобы комсомольских работников поступали в ЦК ВЛКСМ и из вузов других городов. Эти сигналы обобщались в отчетах, подготовленных отделами ЦК комсомола. Но самым главным «криминалом» в поведении студенчества считалась даже не аполитичность, а существование в среде студенчества различных сомнительных группировок.
К такого рода группировкам, например, в Ленинграде были отнесены: «Искатели правды» и «Есенинцы» из Ленинградского государственного университета, «Общество лодырей» из Горного института. Ни одна из этих группировок не носила политического характера, а тем более не ставила перед собой каких-либо политических целей. Они, в общем, даже не скрывались и напоминали, скорее, даже не группы, а неформальные студенческие сообщества - круг друзей. Так, «Искатели правды», студенты филологического факультета ЛГУ, занимались тем, что собирались узким кругом для обсуждения различных жизненных и литературных проблем. Аналогичные интересы были свойственны участникам литературного кружка из Ростовского университета, называвшими себя «на- стоященцами». Свой литературный кружок создали студенты Свердловского университета и Челябинского педагогического института, не раз отмечая на своих собраниях, что советская литература во многом ущербна, поскольку концентрируется на положительном примере и в массе своей является невыразительной и бесцветной .
Это были своеобразные объединения молодежи по интересам, некоторые из них были вообще «беспредметны», т. е. представляли собой некий постоянный круг друзей, собиравшихся для совместного проведения досуга. Например, студенты механико-математического факультета МГУ, объединившиеся в кружок «Тесное содружество», ставили единственной задачей своего кружка лишь сохранение дружбы после окончания вуза. Несмотря на это, участники этого кружка были обвинены в создании тайной националистической организации (в кружок входили студенты-евреи) и подверглись различным взысканиям.
Официальные партийные органы все же характеризовали наличие в студенческой среде подобных кружков как единичные явления, не свойственные советской молодежи в целом. Однако их появление в послевоенные годы было весьма симптоматично. Они, в частности, свидетельствовали о том, что молодежь, которой была отведена роль опоры режима (послевоенная молодежь - первое поколение, воспитанное от начала до конца сталинской системой), становилось менее управляемой.
Большинство молодых в качестве главного жизненного принципа отмечали желание принести наибольшую пользу Родине, честно трудиться на благо отечества. В системе ценностей, которую с детства предстояло усвоить молодому поколению, Сталин, Партия, Родина составляли единое целое. Но был опыт войны, который, несмотря на все последующие усилия идеологии, все-таки отдал главный приоритет патриотическому чувству.
Как подчеркивает исследователь В.П. Кривун: «.когда со временем "вирус сомнения" зародился в умах молодых, это чувство патриотизма как высшая ценность - если уж не подтолкнула кого-то в ряды борцов, то, во всяком случае, помешала стать циником. Они начали с малого - с самостоятельного изучения школьных и вузов - ских программ, вне плана. Когда не удовлетворяли вузовские учебники - они брались за изучение курса по монографиям. Если не устраивала "рекомендованная" литература - они обращались к писателям и поэтам не то чтобы запрещенным, а тем, которых официальное советское литературоведение причисляло к категории "второсортных". В истоках этого стремления лежали отнюдь не политические мотивы. Молодые люди просто собирались в кругу близких товарищей для самостоятельного изучения литературы, философии, истории.» .
Попытка уйти от школьных и вузовских штампов, навязанных оценок и дозволенных суждений перерастала из потребности в способность самостоятельно мыслить, не оглядываясь на привычные рамки. Естественный процесс познания переключался с вопросов литературы и философии на проблемы современной политики. Сначала все развивалось в легальных формах, но пошли первые запреты - и заработала система конспирации.
Так, например, в доступных архивных материалах следственного комитета МГБ Ленинграда встречается запротоколированная беседа с одним из ленинградских студентов, арестованных за участие в «самообразовательном» студенческом кружке: «.никаких политических задач мы перед собой не ставили, да и политических концепций у нас не было. Среди нас почти все комсомольцы и даже есть член партии. Меня и моих товарищей объединяло стремление к самообразованию, а конспирация объяснялась только тем, что мы нередко изучали научную литературу и публицистику, которая воспринимается на партийном уровне как буржуазная и упадническая... Однако ничего крамольного в этом не было.» .
Если говорить об общих тенденциях в развитии молодежных кружков и групп, то здесь со временем определились два направления: первое продолжало традицию самообразования в духе «катакомбной культуры»; другое направление составляли кружки и группы молодежи, которые в течение 1947-1950 гг. приобретали политическую направленность, а в их деятельности усиливался политический акцент.
Так, спустя годы стало известно о существовании «Коммунистической партии молодежи» (КПМ) - молодежной группы, созданной в 1947 г. в Воронеже. В Москве на рубеже 1940-50-х гг. действовали аналогичные кружки старшеклассников и студентов: «Армия революции», «Союз борьбы за дело революции». Есть информация о работе молодежных политических кружков в Ленинграде, Челябинске, Свердловске и других городах. Как правило, в эти организации входили школьники старших классов, студенты, учащиеся техникумов, т. е. молодежь в возрасте от 16 до 23 лет. Обычно кружок или группа были очень немногочисленны - от 3 до 10 чел., редко больше. Исключение составляла воронежская «Коммунистическая партия молодежи», которая насчитывала более 50 чел. .
Уже из названий перечисленных групп ясно, что это были объединения, основанные на марксистской, коммунистической платформе, хотя далеко не каждая группа имела документы, которые с полным основанием можно было бы считать программными. Речь шла скорее об общей ориентации. Самостоятельное изучение работ К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, теории социализма - с одной стороны, наблюдение за реальной жизнью - с другой, стали главным источником сомнения, побудительным мотивом к действию. Пропаганда контрастировала с реальностью, и молодежь стала искать объяснения этих контрастов в теории.
Как утверждает историк В.В. Живулин: «.в программе московского "Союза борьбы за дело революции" существующая в стране ситуация определялась как ничего общего не имеющая с идеями коммунизма, диктатура Сталина - как бонапартистская, внутренняя политика была названа тиранией, внешняя - противостоянием двух империалистических систем. Антисталинскую направленность име - ла программа "Коммунистической партии молодежи" (Воронеж), в которой осуждалась практика обожествления вождя. Участники аналогичной группы в Челябинске приняли воззвание - "Манифест идейной коммунистической молодежи", в котором говорилось о перерождении коммунистической партии в партию буржуазного типа, о бюрократическом перерождении советского правительства, его неспособности руководить страной, об отсутствии демократии в СССР.».
По-разному формулировали молодежные группы свои конечные цели. Для «Коммунистической партии молодежи» это было построение коммунистического общества во всем мире, челябинская группа провозглашала своей целью борьбу против существующего советского строя, но это не значит, что они исповедовали насилие и террор как способ достижения поставленных задач. Как правило, методы террора отрицались участниками групп в принципе как безнравственные и политически неэффективные, поэтому их главным методом стал метод разъяснения и убеждения. Члены молодежных групп надеялись, что по мере развития движения и по мере прозрения людей за ними будет большинство.
В показаниях арестованного участника «Союза борьбы за дело революции» встречается следующая информация: «.мы не ставили целью Союза насильственное свержение сталинского строя, а считали первой задачей разъяснение как можно большему количеству людей, что их жестоко обманули, что окружающая действительность - это хорошо обставленная контрреволюция.» .
Конечно, в этих первых порывах к справедливости, к освобождению от окружающей лжи вообще много романтичного. Конспиративные встречи, псевдонимы, тайные проверки для вновь принятых членов организаций - все это еще можно было бы назвать игрой, если бы не то обстоятельство, что мера наказания была более чем реальной и чудовищно несовместимой со степенью содеянного.
Так, участники московского «Союза борьбы за дело революции» были приговорены к высшей мере наказания (расстрелу) - 3 чел., к 25-ти и 10-ти годам лишения свободы - 10 и 3 чел. Среди членов «Марксистской рабочей партии» (Ленинград) были осуждены к высшей мере наказания 3 чел., к 25-ти годам лишения свободы - 7 чел., к 10-ти годам - 2 чел., и три человека получили по одному году лишения свободы за недоносительство. Аналогичные приговоры были вынесены в отношении других участников и членов молодежных групп. Подобные акции власти старались не афишировать, поэтому для большинства непосвященных судьба участников антисталинских молодежных групп оставалась неизвестной, как и само существование таких групп .
Этого нельзя сказать о других представителях нонконформистского движения в среде советской молодежи, которые были на самом виду, более того, их сознательно выставляли на публичное обозрение и публичное осуждение. Сделать это было не трудно, поскольку те никуда не прятались и даже демонстративно бросались в глаза - это стиляги.
Понятие «стиляга» вошло в общественный лексикон в конце 1940-х гг. Совсем недавно закончилась война, и общество, вышедшее из этой войны, перестроилось на марше, но по-прежнему продолжало жить на казарменном положении - с унифицированными правилами, привычками и вкусами. И тут обнаружилось, что казарменный режим устраивает далеко не всех, и в этом, казалось бы, монолитном обществе есть люди, которые хотят жить по-своему, иметь свой стиль жизни и свое собственное пространство для самовыражения. Они не покушались на основу основ, даже позволяли себе быть абсолютно аполитичными (один из принципов стиляг). «Стиль» нашел свое выражение в молодежной моде и музыкальных пристрастиях. Комплект стильной одежды для молодого человека конца 40-х - начала 50-х гг. состоял из нескольких необходимых ат - рибутов: пиджака с широкими плечами, яркого галстука с экзотическим рисунком («пожар в джунглях»), зауженных к низу брюк, ботинок с приваренным каучуком («на манной каше»), широкополой шляпы. Все это практически невозможно было купить, надо было «достать» или изготовить самостоятельно. Волосы законами стиля предписывалось носить длиннее, чем это было принято у обычных граждан - с набриоленным «коком» на макушке .
В музыке стиляги поклонялись джазу, на официальном советском языке именуемом «музыкой толстых». После разгромных постановлений ЦК ВКП(б) о музыке и начатой борьбы с «низкопоклонством перед Западом» джаз в СССР был запрещен. Но записи джазовых исполнителей все равно ходили по рукам - сначала в виде трофейных грампластинок, позднее в форме «скелетной коллекции», т. е. изготовленных полулегальным способом на рентгеновских снимках (отсюда выражение - «джаз на ребрах» или «джаз на костях»).
Среди советских стиляг рубежа 1940-х - 1950-х гг. преобладала студенческая молодежь либо их более старшие сверстники, уже начавшие свой трудовой путь. Как правило, борьба со стилягами разворачивалась на уровне официальной пропаганды, когда в журнальных и газетных статьях подвергались высмеиванию и осуждению вкусы и образ жизни стиляг. К этому добавлялись профилактические меры со стороны подразделений милиции и добровольных народных дружин - облавы на стиляг, погромы в местах их увеселительных сборищ, причинение вреда их вызывающей яркой одежде и прочим нестандартным элементам их внешнего вида. К более серьезным мерам воздействия на стиляг следует отнести создаваемые по инициативе комсомольских и партийных организаций бойкоты стилягам в трудовых и учащихся коллективах, исключение из учебных заведений или увольнение с работы.
Административное преследование, как правило, выражалось в направлении на принудительные общественно-полезные работы, а уголовное преследование в основном строилось на обвинении сти - ляг в тунеядстве и безыдейности. Аполитичность, свойственная представителям «движения стиля», с одной стороны, не давала повода властям на применение к ним крайних мер, но, с другой стороны, создаваемая официальной пропагандой атмосфера общественного порицания и гонения на стиляг сломала многим из них судьбы и жизни.
Таким образом, советская молодежь первого послевоенного десятилетия представляет собой безусловный социальный феномен. Рожденное и воспитанное в атмосфере сталинского режима, оно восприняло все лучшее, что воспитывало советское общество тех лет в своей молодежи, но при этом поколение послевоенной молодежи принесло с собой более свежий взгляд на окружающую действительность, которая нередко контрастировала с преподносимой пропагандистской информацией. Именно светлые душевные порывы и желание принести пользу Родине руководили действиями молодых людей, надеявшихся на совершенствование существующей политической системы в СССР.
молодежный субкультура послевоенный инакомыслие
Список литературы
1. Архив управления Федеральной службы Безопасности по г. Санкт- Петербургу и Ленинградской области (АУФСБ СПб и ЛО) Ф.1120 си. Оп. 11.
2. АУФСБ СПб и ЛО Ф.1120 си. Оп. 12
3. Живулин В.В. Советская молодежь как элемент политического режима. - Челябинск, 1999.
4. Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество. - М., 2001.
5. Комаров А. В. Советский Союз сквозь жизнь студенческого сообщества. - Екатеринбург, 1999.
6. Кривун В.П. Советская молодежь - гордость страны. - М., 1997.
7. Лидман А.М. Послевоенные репрессии в СССР. - М., 2001.
8. Малина В.К. Это яркое слово - стиляга! - Хабаровск, 2006.
9. Рейтен И.Я. Студенческое нон-конформистское движение в СССР. - СПб., 2000.
10. Соколов, А.А. Инакомыслие в Советском Союзе. - М., 1998.
11. Центральный государственный архив историко-политической документации Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб) Ф. 401. Оп. 6.
12. ЦГАИПД СПб Ф. 401. Оп. 8.
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Политический строй в 1946-1953 гг. Идеологические кампании в первые послевоенные годы. Советская политическая система и борьба за власть в высшем партийном руководстве. Тенденции ХХ съезда в политическом развитии страны. Краткий анализ реформ Хрущёва.
дипломная работа , добавлен 30.04.2017
Проблемы материально-бытового обеспечения семей инвалидов Великой Отечественной войны и трудоустройства демобилизованных фронтовиков. Процесс реэвакуации населения в послевоенное десятилетие. Основные аспекты быта: питание, жилище и повседневный досуг.
курсовая работа , добавлен 29.03.2015
Изучение молодежной субкультуры советского союза под названием "стиляги". Причины их возникновения и взаимоотношения с обществом в 50-60-е годы. Мода в одежде, прическа и макияж стиляг, повышенный их интерес к западной музыке и танцам из-за рубежа.
курсовая работа , добавлен 10.09.2015
Процесс десталинизации в высшем партийном руководстве. Молодежь и власть в годы "оттепели": тенденции конфронтации. История, опыт патриотического движения студенческих отрядов. Участие молодежи в диссидентском движении. Создание молодежных субкультур.
дипломная работа , добавлен 10.12.2017
Основные тенденции развития советской экономики. Два этапа экономического развития в хрущевском десятилетии. Процесс непрерывного снижения темпов развития советской экономики с 1961 года. Двадцатый съезд КПСС. Значимые события в культурной жизни.
презентация , добавлен 25.10.2011
Становления советской власти в России представляет собой период гражданской войны и иностранной интервенции. Победа советской власти произошла благодаря организованному насилию власти. Главной идей революции было противостояние народа и интеллигенции.
контрольная работа , добавлен 06.01.2009
Основные проблемы материально-бытового обеспечения семей инвалидов Великой Отечественной войны и трудоустройства демобилизованных фронтовиков как аспект повседневной жизни. Процесс реэвакуации населения как основная тенденция послевоенного десятилетия.
курсовая работа , добавлен 12.03.2015
Сущность конфликта между научной интеллигенцией и Советской властью. Феномен репрессированной науки и процессы против интеллигенции. Негативные стороны политики и нарастание деструктивных элементов в области культуры, науки, социально-гуманитарной сфере.
реферат , добавлен 10.08.2009
Вторая мировая война и глубокие революционные преобразования в мире. Превращение США в главного претендента на роль мирового лидера. Становление и успешное развитие атомной индустрии, авиастроения, радиоэлектронной промышленности и ракетостроения в СССР.
статья , добавлен 10.09.2013
Политический строй в 1946-1953: идеологические кампании в первые послевоенные годы, эволюция политических структур. Советская политическая система и борьба за власть в высшем партийном руководстве. Тенденции XX съезда в политическом развитии страны.
В «Новой газете» (№ 23) в спецвыпуске «Поименно, лично и отдельно» был опубликован материал Алексея Макарова о бывшей участнице молодежной антисталинской группы, а ныне члене общества «Мемориал» Сусанне Соломоновне Печуро. В 1951 году...
В «Новой газете» (№ 23) в спецвыпуске «Поименно, лично и отдельно» был опубликован материал Алексея Макарова о бывшей участнице молодежной антисталинской группы, а ныне члене общества «Мемориал» Сусанне Соломоновне Печуро. В 1951 году семнадцатилетняя Сусанна Печуро и ее товарищи были арестованы, трое приговорены к расстрелу, десять - к 25 годам лагерей. Рассказ Сусанны Соломоновны получил неожиданное продолжение - если Алексей Макаров расспрашивал свою собеседницу о подробностях создания подпольной молодежной организации, то Екатерина Жирицкая - об опыте выживания в лагере. Точнее, о том, как остаться человеком в нечеловеческих условиях.
Я познакомилась с Сусанной Соломоновной в начале 1990-х. Впервые изданные тогда мощнейшие свидетельства о «красном терроре» - от «Окаянных дней» Бунина и «Солнца мертвых» Шмелева до «Колымских рассказов» Шаламова - по сути, были хрониками расчеловечивания человека. Хотелось найти живого свидетеля, обладающего опытом личного сопротивления системе и вышедшего из этого противостояния победителем. Того, кто поймет вопрос - как остаться человеком в нечеловеческих условиях? И тогда я нашла Сусанну Соломоновну.
«Мой пример не вполне показателен, - предупредила моя собеседница. - Нам повезло, мы сидели в «политическом», а не в уголовном лагере, в 1952-м, а не в 1937-м. И, полагаю, нам было легче, чем сегодня в армии, потому что нас мучили враги, а не наши погодки». «Ваш опыт уникален», - возразила я. И следующие два часа мы вместе пытались разобрать стратегию сопротивления человека бесчеловечному.
«Мы сидели в Инте, под Воркутой. Витя Булгаков и Женя Шаповал - в мужской зоне, я, через забор с колючей проволокой, - в женской. Жене было восемнадцать, Вите, как и мне, семнадцать. Не представляю, что бы с каждым из нас было, если бы не держались вместе и не помогали друг другу. Женя, например, меня несколько раз спасал от смерти, рискуя очень многим. Собственно, рисковать там можно было только одним - своей жизнью.
Самым страшным в лагере было слишком сильно цепляться за жизнь. Там вопрос стоит очень четко - выжить или нет. И если выжить, то какой ценой. И те, кто слишком цеплялся за жизнь, отвечали: «Любой!». Умри ты сегодня, а я - завтра. И если так решил, то можно все - воровать, убивать, превратиться в доносчика, в проститутку. Но парадокс в том, что человек, выбирающий такой путь, на самом деле выбирает смерть. Выжить в лагере можно, только если не бояться смерти.
Я не говорю об отсутствии страха, все боятся, это естественно. Но когда этот страх хотя бы в какой-то степени преодолен, человек становится практически неуязвим. Мы, все трое, вернулись, только потому, что придерживались принципа: «Я умру сегодня, чтобы ты прожил лишний день». Там в первую очередь надо заботиться о других. Если у тебя есть друзья, ты можешь в самых тяжких, самых безнадежных ситуациях рассчитывать на помощь. А без помощи там человеку не выжить.
Нам повезло в том, что мы шли по «групповому делу», потому что «групповое дело» предполагало, что сначала надо думать о других - не сказать лишнего, не навредить. И еще, конечно, нам было легче, потому что мы знали, на что шли.
Люди, попавшие в лагерь случайно, были растеряны, испуганы, унижены. Когда вас мучают, бьют, превращают в тварь дрожащую, это страшно для человека, который все время пытается доказать, что он этого не заслужил. Даже в лагере они продолжали оставаться в плену старых догм. Такие люди считали, что они сами ни в чем не виноваты, зато все вокруг - враги. Я помню одну такую старую большевичку. Она много лет сидела, а в лагере была первой стукачкой. Она и за колючей проволокой стояла «на страже интересов советской власти», считая партийным долгом докладывать, кто что говорит, ведь «сама она здесь случайно, товарищ Сталин разберется», а те, кто охраняет зэков, и есть ее настоящие товарищи по партии.
А для того, кто сознательно выбрал путь борьбы с властью, мучения были неунизительны. Для нас лагерь был закономерным поворотом судьбы. Мы знали, на что идем, - значит, не надо жаловаться. И потом, если ты с «ними» борешься, значит, ты их по меньшей мере не принимаешь. И не уважаешь. Значит, любое действие с их стороны унижением не является. Да, они могут тебя мучить, иногда очень тяжело, но не унизить.
А вот как крайнее унижение я воспринимала, например, постоянное чувство голода. Когда невозможно было заставить думать себя о чем-то другом, кроме еды. Но это унижение от собственной слабости. Ну, значит, надо попытаться справиться с собой. Мы знали, что есть грань, которую нельзя переступать. Например, даже когда голова кружится от голода, когда еле ходишь, все-таки нельзя подбирать объедки. Иначе ты себя уже человеком чувствовать не будешь, да и другие не будут тебя человеком считать. И жалеть ведь не будут, будут презирать. Но, повторюсь, нам было немного проще, это были уже не колымские лагеря времен Шаламова.
Попытка защитить свое право на самоуважение выглядит иногда как странное упрямство: «Я все равно не разрешу сделать из меня то, что вы хотите». И когда есть такая решимость, уже не страшно. То есть страшно, но это уже другой страх.
Такая деталь. В Инте, как и в любом другом лагере, был распространен жаргон. А в быту - безумная грязь, рваная одежда, невозможность как следует вымыться. Так вот Женя не разрешал нам никогда ни одного жаргонного словечка, и себе не позволял выйти из барака без белого подворотничка. Он говорил: «Они хотят сделать из нас животных. Хотят заставить нас забыть нормальный русский язык, забыть правила человеческой жизни. Мы не позволим им этого сделать». А еще он присылал мне в записках задачки по математике, а я ему отправляла обратно решения - чтобы не забыть учебу. А когда я умирала, Женя каким-то чудом достал нужные лекарства. Это было потрясающее ощущение - там, за забором, у тебя есть друг, который сделает для тебя все. Точно так же, как ты для него.
У Жени была такая формула: «Человек свободен настолько, насколько он сам себя считает свободным». И тогда лагерь, забор, бараки, надзиратели - все это воспринимается как чисто внешние обстоятельства. Да, это тяжело, но не мешает тебе быть внутренне свободным. Вот если бы они заставили тебя думать так, как они хотят, ты бы превратился в их раба.
Те, кто нас мучил, были, по сути, поверхностными людьми, поэтому они часто даже не могли понять, в чем заключается наше сопротивление. Но всегда его чувствовали. И потому ненавидели. А иногда - уважали.
Мои друзья учили меня - если человек в лагере пытается вырвать у тебя пайку, выход только один - разломи ее пополам и отдай ему половину: «Тебе так худо? Я поделюсь». К таким людям я испытывала только жалость, чувствуя себя намного сильнее их. Потому что знала - у меня есть друзья, которые не боятся погибнуть, чтобы я осталась в живых. А эти - несчастные. Ведь на самом деле они даже не понимают, что такое жить среди людей.
После войны среди политзаключенных было очень много наших пленных - их отправляли за колючую проволоку прямо из Западной Европы. Хлебнув немецких лагерей, хлебнув наших, пройдя войну, видя и наши потери, и бездарность руководства, и заградотряды, они поняли о сталинской системе все, что можно было о ней понять. Почему в 1950-х по лагерям прокатилась волна восстаний? Потому что несколько лет в лагеря шли эшелоны военнопленных. Это были военные люди, видевшие смерть и не боявшиеся ее, они прекрасно понимали, что из ГУЛАГа им живыми не вернуться. Я потом разговаривала с беглыми: «Ты понимал, на что идешь?» - «Да, но лучше умереть, чем жить так».
Начальство быстро раскусило, что политические лагеря строгого режима - готовые очаги сопротивления. И сделало страшную вещь - туда большими партиями стали присылать уголовников, самых отпетых. Но под Интой их просто перебили - так, что охрана даже не пикнула. Такого, как в 1930-е, когда в лагерях верховодили уголовники, после войны быть уже не могло.
В нашем кругу есть формула, которая применяется крайне редко, когда нужно сказать что-то исключительно важное самому себе: «Только правда - как в камере». Закрой глаза, представь, что снова в камере, и попробуй понять, что у тебя на душе. Ведь в лагере человек таков, какой он на самом деле. Не за что спрятаться, нет декораций. Голый человек на голой земле. И чего там только не проявлялось…
Вот идем на работу, мороз - градусов сорок. И старая крестьянка-украинка отдает мне свои рукавицы: «Бери, малышка, руки ознобишь. А я привычная». И я знаю, сколько бы я ни делала в своей жизни хорошего, я никогда не расплачусь за те рукавицы… А вот другая старуха, профессор, директор института педиатрии из Ленинграда, рассказывая о жизни в блокадном городе, случайно проговаривается: «Когда закончилась блокада, у нас в институте осталось еще немного шоколада». Я теряю дар речи: «Пока умирали дети, вы запасали шоколад?». «Но я же не могла спасти весь город?» - удивляется она, и после этого перестает для меня существовать.
Помню и других моих соседок по лагерю… В закуточке, на каких-то ящиках, сидят три дамы: Ирина Николаевна Угримова, седая, высокая, подтянутая художница из Парижа, из семьи известного философа Угримова. Рядом с ней - Тамара Владимировна Вераксо, балерина из Киева. И очень красивая московская девочка, студентка Китти Синицына. И когда я их увидела, я поняла, что могу быть спокойна - я среди своих. Все свое время пребывания в лагере Ирина Николаевна меня опекала. Потом ее отправили дальше, а вместо нее прислали ее сестру, Татьяну Николаевну Волкову. Она мне показала фотографии своих сыновей. Я ахнула - этих мальчиков я знала по Ленинской библиотеке.
Эти женщины и в лагере вели себя так, как положено интеллигентным людям, преподав мне мой главный лагерный урок - не важно, что вокруг. Важна твоя собственная линия поведения. Когда при мне одна из заключенных попыталась накричать на Угримову, Ирина Николаевна - в старом бушлате, в черном платке - повернулась к ней и сказала, как если бы она была в своей парижской квартире: «Элла, вы, кажется, устраиваете мне сцену?».
А моя самая большая приятельница, старая анархистка Надежда Марковна Улановская, однажды мне сказала: «Почему мы с тобой говорим по-русски, если можно учиться английскому?». Она много лет прожила за границей и владела языком в совершенстве. То, что мы выйдем на свободу, мы даже не предполагали, но тратить попусту время не хотелось. «Я даю тебе две недели, - сказала Надежда Марковна. - Две недели ты можешь отвечать мне по-русски. Но через две недели я забываю русский язык». Через две недели я стояла на ушах, несла какую-то ерунду, но за несколько месяцев наших занятий я выучила язык так, что, выйдя из лагеря, сдала на пятерку университетский экзамен по английскому.
Мне кажется, что сила и слабость человека зависят от того, много ли его в жизни любили. Не будем путать «любили» и «баловали», но человек, которого любили по-настоящему, он же потом этой любви обмануть не может. А тот, кому с любовью не повезло, вряд ли научится ощущать других как ценность, хотя бы равную себе. Человек, которого любили, привык верить в защиту, а если учить все время показывать зубы, мне кажется, мы будем растить несчастных людей. Несчастных, жестоких и слабых, что в принципе одно и то же.
В лагере люди, которые сами были жестоки, ломаются первыми. Например, оказавшиеся за решеткой следователи. Человеческий облик они теряли сразу, как только понимали, в чьих руках находятся. Им не за что было держаться. Мы видели, как они ползали в чужих ногах и молили о пощаде: «Все, что угодно, только не убивайте!». Когда их и убивать-то никто не собирался.
…Мы приехали в свой лагерь под Интой тридцать лет спустя. Нам говорили: «Куда вы едете? Ведь это место ваших страданий». А мы - как ни странно это звучит - в лагере были по-своему счастливы. Не только потому, что были очень молоды. Мы попали в чужой, абсолютно непонятный нам мир, который был нам так интересен, что нам некогда было бояться. Если бы мы считали эти годы сроком, который надо отбыть, мы бы сошли с ума. Но мы решили иначе: это наша жизнь, другой, быть может, у нас уже не будет. Значит, надо относиться к ней без ненависти, как к пусть очень трудной, но по-своему интересной жизни, которой предстоит тебя чему-то научить».
"Докладная записка комиссии Челябинского обкома ВКП(б)
и ЦК ВЛКСМ Г.Ф. Александрову «О крупных недостатках
в политико-воспитательной работе среди молодежи высших
и средних специальных учебных заведений Челябинской области»Отдельные группы молодежи, не находя в жизни школы интересных и увлекательных занятий, пытаются создать для себя такие занятия вне организаций, уходя в мир мещанских иллюзий.
Показателен следующий факт, имевший место в Троицкой женской средней школе № 13. Все девушки 10 класса «Б» этой школы создали «тайное» объединение, названное ими «Итальянской республикой». Во главе этого объединения стоял «папа». Все девушки называли себя либо герцогинями, либо виконтессами, либо консулами. «Республика» имела свои «ордена», которыми награждал «папа» за «выдающиеся заслуги» - своевременная выдача завтрака, ловкое подсказывание и т.п. Члены «республики» говорили между собой о самых интимных вопросах: о любви, о дружбе, о своих любимых героях и т.п. «Политикой мы не занимаемся, - заявила одна из школьниц в беседе, - ею мы не увлекаемся. Газеты читаем редко». На вопрос о том, зачем понадобилась эта «республика», та же девушка ответила: «Нам очень всем нравились эти романтичные названия. Они были такими звучными, красивыми, романтичными. В них не было ничего будничного. Мы с удовольствием играли в республику. Это было так увлекательно, что не хотелось уходить из школы. Нас иногда "выгоняли" из школы, так как второй смене надо было заниматься».
В эту «республику» входили и комсомолки класса. Когда мы спросили, почему они не принимают активного участия в комсомольской работе, они ответили, что в комсомольской организации очень скучно, за год не было ни одного интересного собрания, а на тех собраниях, которые происходили, разговор шел преимущественно об успеваемости и дисциплине".
Но, в общем, девушкам ещё повезло. Были и те, кто начинал серьёзно играть в подобные игры. И заканчивалось это для них серьёзно.
Из книги Е.Ю.Зубковой, "Послевоенное советское общество: политика и повседневность, 1945-1953":
" Если говорить об общих тенденциях в развитии молодежных кружков и групп, то здесь со временем определились два направления. Первое продолжало традицию самообразования - в духе «катакомбной культуры». «Никаких политических задач мы перед собой не ставили, да и политических концепций у нас не было, - вспоминает участник одного из таких “самообразовательных” кружков, впоследствии известный скульптор Э.Неизвестный. - Я не был даже комсомольцем, а один из моих друзей был членом партии. Однако все мы понимали, что самообразовываться надо хорошо и что чтение, скажем Троцкого, или Святого Августина, или Орвелла, или Бердяева наказуемо. Поэтому и нужна была конспирация (...). Еще до Самиздата мы частично доставали, а частично копировали весь круг “веховцев” (...). Кроме того, мы слушали доклады по теософии, по генетике, по тем дисциплинам, которые считались запретными в Советском Союзе. Если бы нас власти спросили - занимаемся ли мы политикой, мы вынуждены были бы ответить искренне, что нет (...)».Другие кружки и группы молодежи, особенно в течение 1948, 1949 гг., приобретали политическую направленность, в их деятельности усиливался политический акцент. Благодаря автобиографической повести А.Жигулина «Черные камни» стала известна история Коммунистической партии молодежи (КПМ) - молодежной группы, созданной в 1947 г. в Воронеже. В Москве в конце 40-х - начале 50-х гг. действовали аналогичные кружки старшеклассников и студентов: «Армия революции» и Союз борьбы за дело революции (СБДР). Есть информация о работе молодежных кружков в Ленинграде, Челябинске, Свердловске, других городах России. Что же представляли собой эти группы, которые в следственных материалах квалифицировались как «антисоветские» и даже «террористические»?
Начнем с возраста «террористов». Как правило, это были школьники старших классов, студенты, учащиеся техникумов, т.е. в основном молодежь от 16 до 20 лет. Иногда, правда, встречались и моложе. В Челябинске, например, была арестована группа подростков - учащихся 7-го класса, которые занимались тем, что писали, размножали от руки (печатными буквами - только на такую «конспирацию» хватило детской фантазии) и расклеивали на домах листовки с призывами к свержению правительства. Обычно кружок или группа были очень немногочисленны - от 3 до 0 человек, редко больше. Исключение составляет воронежская КПМ, которая насчитывала более 50 членов. Уже из названий перечисленных групп ясно, что это были объединения, основанные на марксистской, коммунистической платформе, хотя далеко не каждая группа имела документы, которые с полным основанием можно было бы считать программными. Речь шла скорее об общей ориентации. Самостоятельное изучение работ Маркса, Энгельса, Ленина, теории социализма, с одной стороны, наблюдение за реальной жизнью - с другой, стали главным источником сомнения, побудительным мотивом к действию.
«Да, мы были мальчишки 17-18 лет, - вспоминает А.Жигулин. - И были страшные годы - 1946-й, 1947-й. Люди пухли от голода и умирали не только в селах и деревнях, но и в городах, разбитых войною, таких, как Воронеж. Они ходили толпами - опухшие матери с опухшими от голода малыми детьми. Просили милостыню, как водится на великой Руси, Христа ради. Но дать им было нечего: сами голодали. Умиравших довольно быстро увозили. И все внешне было довольно прилично (...). Да, мы пережили тот страшный голод. И отвратительно было в это время читать газетные статьи о счастливой жизни советских людей (...). Вот от чего дрогнули наши сердца. Вот почему захотелось нам, чтобы все были сыты, одеты, чтобы не было лжи, чтобы радостные очерки в газетах совпали с действительностью».
Пропаганда контрастировала с реальностью - и молодежь стала искать объяснения этих контрастов в теории. Тогда и возникла идея - «нас обманули!»: сталинский режим на деле означает вовсе не то, за что он себя выдает. Дальнейшие интерпретации этой позиции могли быть различными, но конкретная цель - борьба против режима-«оборотня» - была опять одна, как были общими позитивные принципы - верность социалистическому выбору, демократии, коммунистическим идеалами. В программе московского Союза борьбы за дело революции существующая в стране ситуация определялась как ничего общего не имеющая с идеями коммунизма, диктатура Сталина - как бонапартистская, внутренняя политика была названа тиранией, внешняя - противостоянием двух империалистических систем. «Общенародная собственность как как таковая в СССР отсутствует, - говорилось в программе СБДР, - а есть государственный капитализм, при котором государство в лице правящей верхушки выступает как коллективный эксплуататор». Антисталинскую направленность имела программа Коммунистической партии молодежи (Воронеж), в которой осуждалась практика «обожествления» вождя (понятие «культ личности» появится много позднее). Участники аналогичной группы в Челябинске приняли воззвание «Манифест идейной коммунистической молодежи», в котором говорилось о перерождении коммунистической партии в партию буржуазного типа, о бюрократическом перерождении советского правительства, его неспособности руководить страной, об отсутствии демократии в СССР.
По-разному формулировали молодежные группы свои конечные цели. Для КПМ это было «построение коммунистического общества во всем мире». Челябинцы объединились для «борьбы против существующего советского строя». Но это не значит, что они исповедовали насилие, террор как способ достижения поставленной задачи. Напротив, как правило, методы террора отрицались участниками групп в принципе, как безнравственные, в первую очередь, и политически неэффективные. Поэтому их главным методом стал метод разъяснения и убеждения. Члены молодежных групп мечтали о том времени, когда по мере развития движения и по мере «прозрения» людей за ними будет большинство. «Мы не ставили целью союза насильственное свержение сталинского строя, - рассказывала одна из участниц СБДР С.Печуро, - а считали первой задачей разъяснение как можно большему количеству людей, что их жестоко обманули, что “это” - хорошо обставленная контрреволюция». Обвинение в предательстве тогда, после войны было, пожалуй, самым страшным. Поэтому идея «предательства интересов революции» и связанное с ней стремление «восстановить справедливость» - это не только конструктивный принцип, позволяющий рассматривать деятельность разрозненных и малочисленных групп как определенное явление, но и своего рода эмоциональный символ, выдвигающий на первый план чувство, а не разум.
Могло ли быть иначе - у семнадцатилетних? В тех первых порывах к справедливости, освобождению от окружающей лжи вообще много романтичного. Конспиративные встречи, псевдонимы, тайные проверки для вновь принятых членов организаций - наверное, можно было бы все это назвать еще полуигрой. Если бы не то обстоятельство, что мера наказания была более чем «настоящей», чудовищно несовместимой со степенью содеянного. Участники московского Союза борьбы за дело революции (СБДР) были приговорены: к высшей мере наказания (расстрелу) 3 человека, к 25 и 10 годам лишения свободы - соответственно 10 и 3 человека. Среди членов Марксистской рабочей партии (Ленинград) были осуждены к высшей мере наказания (3 человека), 25 годам лишения свободы (7 человек), 10 годам лишения свободы (2 человека) и три человека получили по одному году лишения свободы за «недоносительство». Аналогичные приговоры были вынесены в отношении других участников и членов молодежных групп. Подобные акции власти старались не афишировать. Поэтому для большинства непосвященных судьба участников антисталинских молодежных групп оставалась неизвестной, так же, как и само существование этих групп".
В девяностые годы такие люди становились ролевиками.
Но в те времена, за неимением Толкиена, приходилось играть в Маркса и Ленина.
Или уходить "в мир мещанских иллюзий".