1 собор. Никейский собор: значение

Узнавание Христа рождает радость. И тогда кажется – вот теперь все и навсегда будет по-другому, светло и удивительно. Все действительно будет по-другому, вот только не всегда светло и удивительно.

В свой черед придут страхи, усталость, недоумения. Придет труд свидетельства и боль предательства, придут нечаянные тяжести, споры, темные загадки продолжающейся истории. Так бывает в жизни отдельного человека. Так бывает и в жизни всей Церкви.

Когда перед Церковью возникает проблема, Церковь должна решать ее церковно, то есть совместно, соборно, молитвенно. Уже вскоре после распространения евангельской проповеди Церковь столкнулась с первой серьезной проблемой – как относиться к принимающим веру язычникам?

Весь багаж наработанного молитвенного и обрядового повседневного еврейского опыта язычникам нужен или нет? Ярмо закона им на себя поднимать? Как в духе любви жить теперь и молиться вместе тем, кто вчера еще друг друга за людей взаимно не признавал? Ведь именно так относились друг к другу израильтяне и язычники.

Апостольский собор

Для решения всех этих вопросов в был собран апостольский собор. Таков закон: есть проблема, степенью сложности превышающая любую личную гениальность – должно быть собрание многих, чтобы был Сам там, где собраны во имя Его. Чтобы Сам Христос и решил недоумение.

Так было и в отношении Первого Вселенского собора. Только проблема была серьезней, чем вопросы приема язычников. Все же там были вопросы отношения к обрядам и религиозной практике. А Первый Вселенский вызван к жизни вопросом, угрожающим самой вере. Такие вопросы называются ересями.

Некий священник отказал Единородному Сыну в единстве сущности с Отцом. И хотя священник (Арий имя его) расточал Христу всяческие похвалы, он низвел Его в проповеди до уровня творения. Самые неискушенные в богословии сердца встревожились вопросом: Кто спас нас? Существо сотворенное или Сам Творец, одетый в человеческую немощь? В кого и как мы верим?

Вопрос тем более жгучий, что только-только закончились гонения. Еще вокруг было много людей, потерпевших за Христа биения, гонения и мучения. И когда объявлен был собор, они пошли туда, чтобы их выжженные глазницы, их шрамы, их изувеченные тела были свидетельством того, что они страдали за Бога, а не за творение.

Собор был жарок и тяжел. Собор обнаружил одну сложнейшую проблему. А именно: Писание нельзя понять из самого Писания. Умело жонглируя цитатами, еретики приводили множество аргументов в защиту своих мыслей. И они, и православные читали одни и те же тексты, но понимали их различно.

Чтобы объяснить православный смысл Писания, пришлось ввести в слово, в самом Писании не содержащееся. Это слово – Единосущный. Оно ясно говорит о Христе, Каков Он в отношении к Отцу.

Угроза для Церкви

Если раньше угрозу для Церкви представляли люди вообще не разделяющие веру и преследующие ее, то теперь начиналась длинная и тяжелая эпоха разномыслия о вере. Ее, веру, теперь в течение долгих столетий не будут отбрасывать вовсе, но ее будут искривленно толковать на всевозможные лады, и трудно сказать, что горше.

Вырастает цена богословия. Оно становится подвигом и исповедничеством. Веру апостольскую приходится глубоко исследовать, защищать, изъяснять. Отцы, способные на это, обрекаются временами на жизнь беглецов и скитальцев, поскольку они разумно хранят Православие, и за это их ищут убить.

Таков, к примеру, Великий Афанасий, который за сорок шесть лет своего епископства много раз на долгие годы покидал кафедру и скрывался от гонений и смерти. Друг египетских монахов, человек, на которого Антоний Великий видел сходящего Духа Божия, он был чаще беглецом, чем епископом в привычном понимании. Его слово ценилось православными так, что советовали в отсутствие бумаги записывать его мелом на одежде. Ради победоносной борьбы за Истину его именовали «Тринадцатый апостол».

Афанасий был одним из тех, кто оттачивал богословствующий ум не только постом и молитвой, но и философией. Святые простецы и тогда, и после защищали веру чудом. Но со времен Афанасия Церковь знает и еще одно чудо в деле заграждения еретических уст – слово веры, отточенное философским знанием.

Никейский собор совершился, и Истина облеклась в слова. Облечь Истину в слова и стоять за Нее означает Истину исповедовать. Но ереси никуда не исчезли. Более того, ереси затем множились и разрастались, как многочисленные побеги от ядовитого корня.

Временами их последователи превосходили православных во много крат, и внешне ничто не указывало на победу правоверия. Это очень важно понимать и, понимая, задаваться вопросом: а что вообще означает победа Истины?

Победа Истины никак не означает количественное преобладание ее исповедников над различными врагами веры. Тем более она не означает полное исчезновение врагов веры – их физическое уничтожение или принуждение к изменению мнения.

Истина – не количественная категория, она не требует для своего выяснения урны с бюллетенями. Для ее торжества (по внешности с мирским торжеством не совпадающего) нужно, чтобы она была понята, принята и полюблена хоть самым скромным числом людей.

Еще она должна быть высказана и, в случае необходимости, аргументировано объяснена. Все. Если это есть, то Истина победила. Теперь великому множеству людей предстоит к ее голосу прислушиваться, на ее свет идти и к ней приобщаться.

Итоги

*
Все сказанное относится не только к вопросу единосущия Отца и Сына. Сказанное относится ко многим вопросам веры и жизни. Просто Собор в Никее был первым событием в истории, когда Церкви пришлось совершить вселенское усилие и напрячь все интеллектуальные и духовные силы для противостояния искажению евангельского учения.

Полным покоем Церковь не наслаждалась никогда, не наслаждается она им и сейчас. Полный покой Церкви не оставлен и не заповедан. Но раз за разом призывается Церковь к мобилизации духовных и интеллектуальных сил, чтобы засвидетельствовать и «право править слово Христовой истины» перед лицом не уменьшающихся в количестве обманов и соблазнов.

И когда Церковь совершает подобные труды, то светлые лики Афанасия, Спиридона и прочих отцов Первого Собора встают перед ее глазами.

Вы прочитали материал Первый Вселенский Собор: победа Истины. Читайте также:

Ученик пресвитера Лукиана, начал в церковных собеседованиях и в частных разговорах проводить мысль, что сын Божий, не есть сын по существу, а только по благодати, есть творение, хотя высшее и существовавшее прежде других, но не одного существа с Богом. Говорил, что у Бога есть Слово и Премудрость, но не как особые лица, а как свойства или принадлежности, подобно разуму и воле в душе человеческой. В сущности, он отрицал Св. Троицу, и ересь его, по мнению епископа Арсения, высказанного в «Летописи Церковных Событий», можно считать следствием ереси савеллианской и монархианской. Епископ Александрийский Александр, строго следуя учению св. Писания и преданию своих благочестивых предшественников, приказал Арию прекратить распространение своего лжеучения. Лжеучитель, найдя единомышленников среди некоторых епископов, пресвитеров и дьяконов, начал собирать сборища, излагая на них свое еретическое учение. Тогда еп. Александр, с согласия своих сослужителей, около ста человек, отлучил в 323 г. Ария. Последний был вообще озлоблен против владыки Александра, так как тот был избран епископом вместо него.

Арий, считая себя осужденным несправедливо, обратился с жалобами на своего епископа к некоторым прежде знакомым ему епископам, прося заступничества. Особенно надеялся он найти защиту у еп. Евсевия Никомидийского, сотоварища по Лукиановой школе, близкого ко двору императора. Тот действительно его поддержал, как и некоторые другие епископы.

Епископ Александр счел тогда нужным ознакомить всех епископов с положением дел в своей епархии. Еще подробнее разоблачил он ересь Ария в послании на имя Александра, епископа Византии. На волнения в Церкви обратил тогда внимание император Константин Великий. Он пытался помирить епископа Александра с Арием, отправив им послание. С ним он послал в Александрию опытного пастыря, еп. Кордубского. «Но Осия, - пишет владыка Иоанн, епископ Аксайский, викарий донской епархии, - родом испанец, и не мог быть знаком с тонкостями греческого языка и с обстоятельствами церкви Александрийской, чтобы можно было возлагать на эту миссию большие и несомненные надежды. Что предпринимал в Александрии маститый старец кордубский к примирению враждовавших, неизвестно; известно только, что путешествие Осии оказалось безуспешным, и императору Константину нужно было подумать о мерах других» («История Вселенских Соборов», 1906 г.). В позднейшем послании к Арию Константин пытался вразумить заблуждавшихся.

Еп. Арсений высказывает мнение, что именно еп. Осия первый подал имп. Константину мысль о созвании в 325 году Вселенского Собора для устроения церковных дел. Далее он повествует: «В начале сего года император особым повелением пригласил епископов поспешить в Никею, на собор. Все издержки их путешествия и пребывания в Никее принимал на себя. Из одних восточных областей прибыло до трехсот епископов; еп. Римский, Сильвестр, по старости, прислал вместо себя двух пресвитеров; Цецилиан Карфагенский был представителем африканских церквей; Осия Кордубский - испанских, а епископ из Галлии был представителем и церкви Британской. Из новообращенной Армении присутствовал епископ Аристав, сын святого Григория Просветителя, и даже из Персии, по требованию Антиохийского Патриарха Евстафия, имевшего ту страну в своем главном ведении, присутствовал Иоанн, перс, епископ всей Персии и Великой Индии» («Летопись Церковных событий»).

В течение первых трёх веков Церковь Христова подвергалась жестоким гонениям со стороны иудеев и язычников. Исповедуя истину Христову, тысячи христиан претерпели страдания за веру и приняли мученический венец.

Гонения на Церковь прекратились лишь в начале четвёртого века, когда на престол взошёл христианский император Константин Великий.

В триста тринадцатом году император издал знаменитый Миланский эдикт о полной веротерпимости. Согласно эдикту христианство становилось государственной религией.

Нападки на Церковь со стороны внешних врагов прекратились, однако на смену им пришёл враг внутренний, ещё более опасный для Церкви. Этим злейшим врагом было еретическое учение александрийского пресвитера Ария.

Арианская ересь касалась первоосновы христианской веры - учения о Божестве Сына Божия.

Арий отвергал Божественное достоинство Иисуса Христа и Его равенство с Богом Отцом. Еретик утверждал, что "Сын Божий был не более как высшее совершеннейшее творение Божества, посредством которого был создан мир". "Если же второе Лицо и называется в Священном Писании Сыном Божиим, - утверждал Арий, - то вовсе не по естеству, а по усыновлению".

Услышав о новой ереси, Александрийский епископ Александр пытался вразумить Ария, но увещания архипастыря оказались тщетны. Еретик был твёрд и непреклонен.

Когда ересь, подобно чуме, охватила Александрию и её окрестности, епископ Александр в триста двадцатом году созвал Поместный Собор, на котором осудил лжеучение Ария.

Но и это не остановило вероотступника: написав многим епископам письма с жалобой на определение Поместного Собора и получив их поддержку, Арий стал распространять своё учение по всему Востоку. Слухи о еретических волнениях вскоре дошли до самого императора Константина. Расследование смуты он поручил епископу Осии Кордубскому. Убедившись, что лжеучение Ария направлено против основ Церкви Христовой, Константин решил созвать Вселенский Собор. В триста двадцать пятом году по его приглашению в Никею прибыли триста восемнадцать отцов: епископов, пресвитеров, диаконов и монахов - представителей всех Поместных Церквей.

Участниками Собора были и великие отцы Церкви: святитель Николай, архиепископ Мир Ликийских, святитель Спиридон, епископ Тримифунтский, и другие. Александрийский епископ Александр прибыл со своим диаконом Афанасием, впоследствии знаменитым святителем Афанасием Великим, Патриархом Александрийским. На заседаниях Собора присутствовал сам император. Он произнёс пламенную речь. "Бог помог мне низвергнуть нечестивую власть гонителей, - сказал Константин. - Но несравненно прискорбнее для меня всякой войны, всякой кровопролитной битвы и несравненно пагубнее внутренняя междоусобная брань в Церкви Божией".

Во время соборных прений Арий и его сторонники, в числе семнадцати епископов, держались гордо и непреклонно.

Два месяца и двенадцать дней собравшиеся участвовали в прениях, уточняли богословские формулировки. Наконец, были приняты и оглашены решения, ставшие с тех пор обязательными для всего христианского мира.

Собор стал выразителем апостольского учения о Втором Лице Пресвятой Троицы: Господь Иисус Христос Сын Божий есть истинный Бог, рождённый от Бога Отца прежде всех веков, Он так же вечен, как Бог Отец; Он рождён, а не сотворён, и единосущен, то есть един по Своей природе с Богом Отцом. Чтобы все православные христиане могли ясно знать догматы своей веры, они были кратко и точно изложены в первых семи частях Символа веры, именуемого с тех пор Никейским.

Лжеучение Ария, как заблуждение гордого разума, было обличено и отвергнуто, а самого еретика Собор отлучил от Церкви.

После решения главного догматического вопроса Собор установил двадцать канонов, то есть правил по вопросам церковного управления и дисциплины. Был решён вопрос о дне празднования Святой Пасхи. Постановлением Собора Святая Пасха должна праздноваться христианами не в один день с иудейской и непременно в первое воскресенье после дня весеннего равноденствия.

Литература: Карташев; Meyendorff, The Orthodox Church; Мейендорф, Введение; Шмеман. Исторический путь; Chadwick; Болотов; Runciman S. The Great Church in Captivity. Cambridge, 1968; Runciman, The Byzantine Theocracy; Болотов; Ostrogorsky; Vasiliev.

1. В 321 г. вера Константина сделалась политическим фактором. В этом году началась война Константина против его коллеги язычника Лициния (того самого, с которым он в 313 г. договорился о религиозной терпимости). Однако Лициний изменил свою позицию и вновь начал гонения на Церковь. Константин призвал всех христиан к поддержке. Он заключил союз с армянами, которые незадолго до того приняли христианство. Лициний был окружен и в 324 г. разгромлен в битве на Босфоре. Константин стал единоличным правителем громадного государства.

Переезд Константина на Восток перенес туда центр тяжести Империи. Более он уже никогда не вернется на Запад. Ветхий Рим, при всем своем авторитете, все больше утрачивал свое значение. Его богатое языческое прошлое стало тем грузом, с которым ему было весьма трудно войти в христианскую Империю. Требовалось время на его переосмысление и переоценку. А пока город на Тибре неизбежно стал центром языческой оппозиции.

Константин все больше входил в свою новую религию. Он мечтал съездить в Святую Землю и принять крещение в Иордане. Но его надеждам не суждено было сбыться. Долгожданные мир и спокойствие не приходили. На Западе продолжались донатистские раздоры, а на Востоке начались острые споры, вызванные вероучительными разногласиями между епископом Александрийским Александром и его пресвитером Арием. Они начались как чисто местное дело. Но Арий заручился поддержкой вне Египта, и вскоре у Александра появилось множество влиятельных врагов, таких, как ученый историк Евсевий, епископ Кесарии Палестинской, и его властный тезка Евсевий, епископ Никомидийский. Именно в этом вифинском городе тогда находилась имперская столица. Восточные епископы разделились на две партии, страсти накалялись. Константину пришлось отложить свое паломничество и заняться решением проблемы.

2. К тому времени главные христианства еще не были выражены в точных формулировках, закрепленных церковным авторитетом. Еще не существовало общего символа веры, и богословы пользовались разными терминологиями. Но почти у всех ранних отцов можно было найти следы субординатизма .

Со свободой, дарованной Церкви Константином, возник ряд проблем. В частности, имперская власть требовала формальной ясности в вопросах веры. Единая Церковь должна была служить опорой единой Империи, от которой она получала административную и материальную помощь и которая потому не могла примириться с внутрицерковными раздорами. Империя должна была знать, какая из враждующих церковных группировок является истинной Церковью и какими формальными критериями эта истинность определяется. Определение вероучительных формул и было поиском одного из таких критериев.

Вначале Империи доставил немало хлопот донатистский раскол. Новые проблемы были связаны с именем египтянина Ария.

Церковное положение в Египте было особым. Архиепископ Александрийский (его часто называли папой) пользовался неограниченной властью в своей провинции. Все остальные египетские епископы существовали на положении викарных так называемые хорепископы. Митрополичья власть в Александрии распространялась на Египет, Ливию и Пентаполис.

Зато весьма серьезным было влияние городских пресвитеров, которые и избирали нового епископа. Пресвитеры были в значительной степени самостоятельны, как и кварталы города, называвшиеся «лаврами» (λαύρα бульвар, отделявший один городской квартал от другого).

По-видимому, и христианские церкви, бывшие центрами для каждого квартала, иногда назывались по их имени. Пресвитеры этих «лавр» по весу и положению были как бы почти епископами. По сведениям, сообщенным блж. Иеронимом, они обладали правом отлучать от Церкви и участвовать в хиротонии своих епископов, наряду с епископатом .

Таким важным пресвитером был Арий , ливиец по происхождению. Он был пресвитером в приходской церкви Βαύκαλις (т.е. бокал кувшин для питья с тонкой шейкой), названной по соответствующему городскому кварталу. Современники описывают его как ученого-диалектика, красноречивого проповедника, высокого роста, худощавого благообразного седовласого старика, в скромной простой одежде, чинного и строгого поведения. В личной жизни Арий придерживался строгого аскетизма. Он был кумиром многих своих прихожан. Особенно много поклонников у него было среди женщин, точнее диаконис и девственниц, а также докеров и моряков, для которых он сочинял куплеты богословского содержания.

До 318 г. его не вызывало сомнений. По смерти епископа Ахилла он едва не был избран епископом Александрийским вместо Александра. Отсюда, возможно, проистекало его враждебное отношение к Александру.

Богословские взгляды Ария отражали влияние и Оригена, и Лукиана. Отправной точкой для его богословствования послужила цитата из книги Притчей (8:22): «Господь созда мя в начало путей Своих». Арий не верил, что Сын был Одним с Отцом Первопричиной творения: «Сын, который был искушаем, страдал и умер, как бы Он ни был вознесен, не может быть равным неизменному Отцу, Которого не касаются смерть и боль: если Он отличен от Отца, то Он ниже Его».

Вначале Александр не обращал внимания на проповеди пресвитера. Но когда Арий открыто заявил, что Троица есть, в сущности, Единица, Александр запретил ему публично высказывать свое учение.

Гордый александрийский пресвитер к такой цензуре не привык и начал открытую агитацию. К нему присоединились 700 девственниц, 12 диаконов, 7 пресвитеров и 2 епископа, т.е. почти 13 всего александрийского клира.

Партия начала агитацию за пределами александрийской Церкви. Сам Арий отредактировал свое вероизложение в виде письма к епископам Малой Азии, т.е., в сущности, в Никомидию (фактическую столицу), где сидел Евсевий вождь всей партии «Лукианистов» ариан. Письмо просило епископов поддержать Ария и написать со своей стороны Александру, чтобы тот снял свою цензуру.

Евсевий использовал все свое влияние при дворе, чтобы поддержать Ария. К Александру Александрийскому посыпались письма в защиту Ария. В ответ Александр созвал в 323 г. собор, на котором Арий и его единомышленники были осуждены и отлучены от Церкви.

Арий пожаловался Евсевию: «Так как мы говорим, что Сын не есть ни Нерожденный, ни часть Нерожденного (ни в каком случае), ни взят от лица предсуществовавшего, но что Он начал быть прежде времен и веков по воле и намерению Отца как Бог Совершенный, как Единственный, Непреложный; что Он не существовал раньше того, как был рожден или сотворен, или основан, ибо Он не был нерожденным, вот за что нас преследуют».

Евсевий собрал собор своих единомышленников и покорных ему епископов в Никомидии. Собор постановил, что Арий отлучен ошибочно, и обратился с просьбой к Александру пересмотреть решение своего собора. Решения обоих соборов были разосланы по всей Империи.

Тем временем в Александрии Арий и его последователи пользовались полной свободой, а Александр и Церковь были притесняемы. Происходила форменная травля епископа Александра. Подкупленные проститутки на углах кричали о своей связи с Александром и т. д. Александр также рассылал свой обвинительный томос против Ария на подпись широких кругов епископата.

Константин, к 324 г. победивший Лициния и прибывший в Никомидию, весьма не одобрил всего спора и скандала. Больше всего он желал сохранить мир в Империи. Всего догматического смысла спора он не понимал.

Константин направил письма епископу Александру и Арию, призывая их прийти к согласию и примириться. Текст его довольно характерен для отношения Константина к Церкви. Вот что он пишет: «О благое и божественное провидение! Как жестоко поразила мой слух или, точнее, самое сердце весть, что вы, через которых я надеялся дать исцеление другим, сами имеете нужду в гораздо большем излечении... Ведь это же пустые слова, споры по ничтожному вопросу. Для умственной гимнастики специалистов, может быть, и неизбежны такие споры, но нельзя же смущать ими слух простого народа. Виноваты оба: и Александр и Арий. Один задал неосторожный вопрос, другой дал необдуманный ответ... (Далее император советует брать пример благоразумия как надо спорить с языческих философов, которые хотя и разногласят иногда, но все-таки не разрывают общения друг с другом.) ...А если так, то не гораздо ли лучше вам, поставленным на служение Великому Богу, проходить это поприще с единодушием?.. Возвратите мне мирные дни и спокойные ночи. В противном случае мне не останется ничего другого, как стенать, обливаться слезами и жить без всякого покоя. Пока люди Божии говорю о моих сослужителях взаимно разделяются столь неоправданной и гибельной распрей, могу ли я быть покоен в душе своей?»

Письмо повез в Александрию советник Константина по церковным вопросам епископ Осий Кордубский . Свт. Осий стал исповедником в Диоклетианово гонение. Свою кафедру он занимал до смерти в 359 г. Он консультировал Константина в суде над донатистами, где произвел глубочайшее впечатление на императора своей духовностью и мудростью и с тех пор стал его постоянным советником.

В Александрии Осий встретился со всеми сторонами и убедился в важности спора и в правоте Александра. Наверное, во всех этих переговорах сыграл роль молодой диакон Александра Афанасий .

Потом Осий направился в Сирию, чтобы проверить причины поддержки Ария другим влиятельным епископом, Евсевием Кесарийским (будущим церковным историком), и его сторонниками. В Антиохии состоялся собор, на котором председательствовал Осий. На нем Евсевий Кесарийский и его единомышленники были запрещены в служении до рассмотрения их дела предстоящим великим святым собором в Анкире.

Отцы собора называют Сына «воистину порождением, порождением по преимуществу», «образом Отца во всем» и «по природе непрелагаемым (т.е. нравственно неизменяемым), как и Отец».

3. Итак, новый, великий и святой Собор планировался в Анкире. Однако Константин, по рассмотрении, перенес место его проведения в Никею , поближе к своей резиденции в Никомидии, чтобы иметь возможность лично контролировать ситуацию.

Таким образом состоялся Первый Вселенский Собор . Епископы были созваны на него императорским указом весной 325 г. Прогоны, почтовые лошади все это было бесплатно предоставлено Империей. Константин звал всех, всех, всех. Приглашались делегаты не только из Империи, но и заграничный епископат: из Сирии, Армении, Кавказа, Персии. К тому времени соборная практика уже была всеобщим правилом. Но то были соборы местные : в Африке, в Александрии, в Сирии, в Азии. Даже соседние области, например Египет и Антиохия, ни разу не собирались вместе.

Вообще это первое собрание такого рода в истории. Единство Римской империи было весьма умозрительным понятием. Ни разу ее представители с разных концов не собирались вместе, не совещались, не съезжались, почти даже не знали друг друга. Мысль о всеобщей личной встрече, неком светском, культурном «соборовании», была чужда Империи.

Только христианская Церковь, переросшая уровень двух миров иудаизма и эллинизма, породила и осмыслила саму идею всеобщности, вселенскости, всемирности человеческой истории, сознательно оттолкнувшись от всех обветшавших местных национализмов. «Нет ни эллина, ни иудея, но всё и во всем Христос». Константин потому и стал Великим, что эта идея пленила его. Закладывая в основу перерождаемой Империи новую религиозную душу, он творил историческое дело выше дела самого августа. Рождалась подлинная вселенскость, которую осознал не епископат, а римский император. Церковь приняла из рук Империи эту форму соборности и начала пользоваться ею с полной готовностью, опираясь на силу и технику государственного механизма.

Константин не сразу пришел к этому осознанию роли соборности. Его попытка залечить донатистский раскол путем «челночной дипломатии» не удалась, и он должен был созвать епископский собор в Арле, чтобы справиться с этой задачей. Наученный этим опытом, он, чтобы решить дело с арианством, созвал Собор епископов со всего мира. Сама идея созыва главой государства Собора христианской Церкви была совершенно беспрецедентной. Константину пришлось скопировать всю процедуру со старых сенатских правил. Он или его представитель действовали как princeps, или консул, который председательствовал на Соборе и играл роль посредника между сторонами, в то время как римский епископ как primus inter pares или его представитель имели принадлежащее princeps senatus право голосовать первым. Однако от императора, как от председательствующего, не требовалось соблюдения нейтралитета. Он мог вмешиваться в споры и доводить до внимания сторон свое мнение. Практика эта также началась на Никейском Соборе, где Константин предложил слово ομοούσιος и приложил все усилия, чтобы оно было принято епископами; затем как глава государства он считал своей задачей добиться проведения в жизнь всех решений Собора и исполнения их.

4. Запад на приглашение императора откликнулся плохо. Римский папа Сильвестр прислал двух пресвитеров в качестве своих легатов. Кроме них и Осия Кордубского, с Запада прибыло лишь 4 делегата (в том числе Цецилиан Карфагенский и один епископ из Галлии).

С Востока из-за границы Империи прибыли: по одному епископу из Питиунта (Пицунды) на Кавказе, из Босфорского царства (Керчи), из Скифии, два делегата из Армении и один из Персии. Множество исповедников прибыло с Кипра, в том числе и св. Спиридон Тримифунтский. Вопреки житийной истории, у нас нет документально подтвержденных сведений о присутствии на Соборе св. Николая из Мир Ликийских, что, впрочем, не исключает теоретическую возможность его присутствия там.

Полного списка участников и протокола заседаний не сохранилось. Однако резолюция, решение и постановление Собора были точно сформулированы и подписаны.

Соборный епископат пробыл на казенном содержании с конца мая до конца августа. За это время и состав участников, и их количество, естественно, изменялись, поэтому мы имеем разноречивые сведения о количестве участников. По свидетельству очевидцев от «более 250» до «более 300». По общепринятой традиции считается, что всего на Соборе было 318 делегатов. В списках, которые дошли до нас, содержится до 220 имен епископов.

Константин поручил председательство на Соборе Евстафию Антиохийскому . Император оказал особое почтение исповедникам, лично встречая у дверей и лобызая каждого из них. Собор открылся 20 мая, 19 июня было принято главное постановление, а 25 августа состоялось торжественное закрытие банкет в честь 20-летнего юбилея царствования Константина. На нем Евсевий Кесарийский произнес похвальную речь Константину.

Вначале Константин произнес вступительное слово на латыни официальном языке Империи: «Не медлите, о други, служители Божии и рабы общего нашего Владыки Спасителя! Не медлите рассмотреть причины вашего расхождения в самом их начале и разрешить все спорные вопросы мирными постановлениями. Через это вы совершите угодное Богу и мне, вашему сослужителю». Потом начались жаркие прения. Император принял в них деятельное участие. Евсевий пишет: «Кротко беседуя с каждым на эллинском языке, василевс был как-то усладителен и приятен. Одних убеждая, других усовещавая, иных, говорящих хорошо, хваля и каждого склоняя к единомыслию, василевс, наконец, согласил понятия и мнения всех о спорных предметах». Константин также намекнул, что он хотел бы увидеть оправдание своего друга Евсевия Кесарийского , взгляды которого он полностью разделяет. Однако это не значило поддержки императором арианства. Арий и его сторонники выступали очень смело, рассчитывая на благосклонность императора. Православные с жаром возмущались. Наконец Евсевий Кесарийский, жаждавший оправдания, выступил с компромиссным предложением воспользоваться в качестве соборного вероопределения текстом знакомого всем крещального символа.

Константин выслушал это предложение благосклонно и, как бы между прочим, предложил добавить к нему всего лишь одно словечко ομοούσιος (единосущный) и еще ряд незначительных поправок. Очевидно, что слово это посоветовал ему Осий Кордубский, предварительно сговорившийся с Александром Александрийским и его диаконом Афанасием.

Звучит никейское определение так: «Веруем во Единаго Бога, Отца, Вседержителя, Творца всего видимаго и невидимаго. И во Единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, рожденнаго от Отца, Единороднаго, т.е. из сущности Отца, Бога от Бога, Света от Света, Бога истиннаго от Бога истиннаго, рожденного, несотворенного, единосущного Отцу, через Которого все произошло как на небе, так и на земле. Нас ради человеков и нашего ради спасения сошедшаго и воплотившагося, вочеловечившагося, страдавшаго и воскресшаго в третий день, восшедшаго на небеса и грядущаго судить живых и мертвых. И в Святаго Духа». Заканчивалось определение анафематизмом: «А говорящих, что было время, когда не было Сына, или что Он не был прежде рождения и произошел от не-сущего, или утверждающих, что Сын Божий из одной ипостаси или сущности, или создан, или изменяем, таковых анафематствует кафолическая Церковь». Мы видим, что никейское определение заметно отличается от нашего Символа веры.

Поразительно, но 218 из 220 епископов подписали его. Два ливийских епископа, которые не подписали, сделали это, скорее всего, из-за 6-го канона Собора, подчинившего их область Александрийскому архиепископу.

Кроме доктринального вопроса, Никейский Собор привел к единообразию вычисление даты празднования Пасхи. Была проведена календарная реформа и постановлено, что Благовещение всегда должно праздноваться в весеннее равноденствие 25 марта.

Помимо этого, были приняты решения в связи с мелетианским расколом в Египте и 20 канонов относительно церковной дисциплины. Это так называемые канонико-практические постановления об отношении Церкви к членам разных еретических учений и сект, о приеме «падших», а также о епископах: им было запрещено перемещение с кафедры на кафедру; уточнялось, что епископ должен быть хиротонисан епископами своей провинции (если возможно) числом не менее трех; хиротония могла быть заблокирована (вето) властью митрополита (епископа главного города провинции метрополиса).

Три епископа (Рим, Александрия и Антиохия), традиционно пользовавшиеся некоей властью за пределами своей провинции, получили подтверждение этих своих прав. Рим получил права на Южную Италию, Александрия на Верхний Египет и Ливию. Четкие границы Антиохийского влияния не были определены. «Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте, и в Ливии, и в Пентаполе, дабы александрийский епископ имел власть над всеми сими. Понеже и римскому епископу сие обычно. Подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохранятся преимущества церквей. Вообще же да будет известно сие: аще кто, без соизволения митрополита, поставлен будет епископом: о таковом великий Собор определил, что он не должен быть епископом. Аще же общее всех избрание будет благословно и согласно с правилом церковным; но два или три, по собственному любопрению, будут оному прекословити: да превозмогает мнение большего числа избирающих» (Правило 6).

Отдельным каноном особый почет был предоставлен Иерусалиму матери всех церквей. Однако митрополичья кафедра осталась в Кесарии Палестинской: «Понеже утвердися обыкновение и древнее предание, чтобы чтити епископа, пребывающего в Елии: то да имеет последование чести, с сохранением достоинства, присвоенного митрополии» (Правило 7).

ПЕРВЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

Господь Иисус оставил Церкви воинствующей, как Глава и Основатель Ее, великое обетование, вселяющее мужество в сердца Его верных последователей. "Созижду, — изрек Он, — Церковь Мою, и врата адовы не одолеют Ее" (Мф.,16, 18 ). Но в этом радостном обетовании находится пророческое указание и на то печальное явление, что жизнь Церкви Христовой здесь, на земле, должна проходить в борьбе с темными силами ада, которые неустанно тем или иным образом пытаются разрушить непоколебимую твердыню, воздвигнутую исподом среди бушующих волн мирового зла. Первые три века в жизни Церкви сопровождались гонениями Ее: сначала со стороны иудеев, а затем со стороны язычников. Лучшие сыны Церкви за исповедание имени Христова претерпели мучения и даже самую смерть: по временам в некоторых местах Греко-римской империи лились потоки христианской крови. Но сила внешнего оружия не могла победить внутренней силы духа, и меч языческий принужден был наконец склониться пред смиренным знамением Креста Христова, когда в начале IV века над греко-римским миром впервые воцарился христианский император, Св. и Равноапостольный Константин Великий. С его воцарением прекратилась самая возможность гонений, но не прекратилась деятельность врага Церкви, диавола. Не победив Церкви совне, он пытался поразить Ее изнутри, возбудив арианскую ересь, уничтожавшую Лицо Основателя Церкви Христа Иисуса.

Основные положения арианской ереси сводятся к следующему. "Было время, когда существовал один только Бог Отец, нерожденный, первопричина сущего. Восхотев создать мир и зная, что мир, безконечно удаленный от Бога, не может вынести непосредственного действия Его творческой силы, Бог Отец творит из несущего посредствующее Существо между Ним и миром, — Сына Божия, дабы через Него создать мир. Как сотворенный из несущего, Сын так же изменяем по природе, как и все творения". Словом, ересь признавала Христа, Сына Божия, не Богом, Отцу единосущным, а Существом сотворенным, хотя и совершеннейшим из всех созданных существ. От своего родоначальника эта ересь известна в истории христианской Церкви под именем арианской.

Арий родился в 256 году в Ливии, по другим сведениям, в Александрии. Ученик Лукиана, пресвитера Антиохийского, Арий был человек строгой, безупречной жизни, соединявший с суровой внушительной наружностью приятное обращение; скромный с виду, он в действительности был очень честолюбив. Посвященный в диакона Петром, епископом Александрийским, Арий этим же епископом был отлучен от Церкви за деятельное сочувствие одной местной церковной партии, проникнутой раскольническими стремлениями. Преемник епископа Петра Ахилл, приняв отлученного Ария в общение с Церковью, посвятил его во пресвитера и вручил его попечению приход в Александрии. По смерти Ахилла Арий, как свидетельствуют некоторые церковные писатели, рассчитывал быть его заместителем, но на епископский престол Александрии был избран Александр.

На одном из собраний александрийских пресвитеров (318 г.), когда епископ Александр вел беседу о единстве Пресвятой Троицы, Арий обвинил его в савеллианстве, высказав свои еретические убеждения по вопросу о Лице Сына Божия. Еретик Савелий (III в.), искажая учение о Святой Троице, утверждал, что Бог есть Одно Лицо: как Отец, Он — на небе, как Сын — на земле и как Дух Святой — в творениях. Епископ пытался было заблуждающегося пресвитера вразумить сначала дружескими увещаниями, но тот оставался непреклонным. Между тем снисходительное отношение к Арию со стороны епископа некоторые ревнители правой веры порицали столь сильно, что Церкви александрийской даже грозил раскол. Тогда епископ Александр, признав неправославными мысли Ария, отлучил его от церковного общения. Сторону Ария приняли некоторые епископы, из которых наиболее известны: Феона Мармарикский и Секунд Птолемаидский. Присоединилось к нему также около двадцати пресвитеров, столько же диаконов и множество девственниц. Видя, что зло разрастается, Александр созвал (320 или 321 г.) из подведомственных ему епископов собор, который тоже отлучил Ария от Церкви.

Невозможность оставаться более в Александрии заставила Ария искать себе убежище сначала в Палестине, откуда он старался расширить круг своих сторонников, в то время как епископ Александр распространял послания, предостерегающие от увлечения еретическим учением, решительно отказываясь примириться с Арием, за коего перед ним некоторые с Евсевием, епископом Кесарийским во главе, ходатайствовали. Удаленный из Палестины по настоянию Александрийского епископа, Арий перешел в Никомидию, где епископом был Евсевий, как и Арий, ученик и почитатель Лукиана. Один Вифинийский местный собор, руководимый Евсевием Никомидийским, признал Ария православным, и Евсевий принял его в церковное общение. В свое пребывание в Никомидии Арий составил книгу "Фалия", назначенную для простолюдинов, расположение которых он умел приобретать. Здесь в легкой, общедоступной, полустихотворной форме Арий излагал свое еретическое учение о Сыне Божием, дабы укоренить его и сделать известным. Арий сочинял также песни для мельников, матросов и путешественников.

Церковная смута, поднятая ересью, разрасталась все более и более, так что сам император Константин обратил на нее свое внимание. Чтобы прекратить споры, раздиравшие Церковь, он по совету некоторых епископов, главным образом Евсевия Кесарийского, имевшего на него особенное влияние, обратился с письмом, адресованным епископам Александру и Арию, в котором призывал обоих к миру и единению. С этим письмом императора в Александрию был отправлен Осия Кордубский, один из старейших и наиболее уважаемых епископов. В Александрии, на месте возникновения споров, Осия убедился в необходимости решительных мер для уничтожения зла, так как несогласия в Церкви осмеивались уже в языческих театрах, а в некоторых местах, охваченных смутой, даже наносились оскорбления статуям императора. Когда Осия, возвратившись, разъяснил императору Константину действительное положение и истинную сущность дела, последний уже с подобающей серьезностью обратил внимание на несогласия в Церкви, возникшие по вине Ария. Решено было созвать Вселенский собор, чтобы восстановить нарушенный мир, церковный и общественный, а также решить недавно возобновившийся спор о времени празднования Пасхи. С объединением Востока и Запада под властью одного христианского императора впервые появилась возможность созыва Вселенского собора.

Собор определено было провести в Никее. Ныне бедное селение Исник, в описываемое время Никея была главным приморским и богатым городом Вифинской области. Здесь находился обширный дворец императора и другие здания, в которых с удобством могли расположиться участники Собора; она отстояла всего на 20 миль от Никомидии, тогдашнего местопребывания императора, и была одинаково хорошо доступна и с моря, и с суши. Причем император издал особые распоряжения, которыми облегчалось прибытие созываемых епископов; содержание их на время соборных заседаний он приказал отнести на счет государства. Большая часть епископов съехалась из восточной половины империи; был один епископ из Скифии и один из Персии; с западной половины, куда еще не проникли вызванные арианством смятения, на Соборе присутствовали только Осия Кордубский, Цецилиан Карфагенский и заместители Римского престарелого епископа Сильвестра пресвитеры Витон и Вицентий. Всех епископов было 318. Историки приводят неодинаковое число членов собора. Евсевий говорит о 250, Афанасий Великий и Сократ насчитывают "более 300"; по Созомену их было "всего 320". Число 318, даваемое св. Афанасием в одном послании Африканской Церкви, а также Епифанием и Феодоритом, принято по преданию по таинственному соотношению с числом слуг Авраама (Быт. 14, 14 ) и потому еще, что греческое начертание его TIH напоминает крест Иисуса Христа.

Прибывших с ними пресвитеров и диаконов было более 2000 человек. Даже некоторые языческие философы являлись на Собор и вели беседы по спорным вопросам с епископами. У церковного историка (V в.) Созомена есть рассказ, как один малокнижный епископ обратил философа только прочтением ему символа веры, он же передает о Византийском епископе Александре, который лишил способности речи препиравшегося с ним философа, сказав ему: "Во имя Иисуса Христа повелеваю тебе не говорить!"

На Соборе выступали уже три сложившиеся партии: две из них держались противоположных воззрений на Лицо Сына Божия, а третья занимала среднее, примиряющее положение между двумя крайними. Православную партию составляли по преимуществу исповедники, претерпевшие мучения за имя Христово во время гонений. Члены этой партии "чуждались, — по словам Созомена, — нововведений в вере, преданной издревле"; особенно по отношению к учению о Святой Троице они считали необходимым подчинять разум святой вере, ибо "таинство Святой поклоняемой Троицы превышает всякий ум и слово, совершенно непостижимо и усвояется только верою". Поэтому на вопрос о сущности Сына Божия, подлежавший разрешению Собора, православные смотрели как на тайну, непосильную для ума человеческого, высказывая в то же время строго определенное догматическое учение, что Сын Божий есть столь же совершенный Бог, как и Отец: "Христос сказал: Аз и Отец едино есма" (Ин., 10,30 ). Сими словами Господь выражает не то, что два естества составляют одну ипостась, но то, что Сын Божий точно и совершенно удерживает и сохраняет одно естество со Отцом, имеет в Себе отпечатленное самым естеством подобие Его и ни в чем от Него неотличный образ Его".

Наиболее известными представителями православной партии на Соборе были: Александр, епископ Александрийский, Осия, епископ Кордубский, Евстафий, епископ Антиохийский, Макарий, епископ Иерусалимский, Иаков, епископ Низибийский, Спиридон, епископ с о. Кипр, Пафнутий, епископ верхней Фиваиды, и Николай, епископ Мир Ликийских. Первые из них, Александр Александрийский, и Осия Кордубский, были руководителями партии православных. Совершенно противоположную ей представляла собою партия строгоарианская, которую составляли люди "искусные в совопросничестве и отвращавшиеся простоты веры", подвергавшие вопросы веры, как и всякие другие, рассудочному исследованию и хотевшие подчинить веру знанию. Во главе этой партии, своим еретическим учением колебавшей самые основы христианства, стояли: опора арианства и "первостепенный епископ времени" Евсевий Никомидийский, а также епископы: Минофан Ефесский, Патрофил Скифопольский, Феогнис Никейский, Феона Мармарикский и Секунд Птолемаидский. В партии строгоарианской было не более 17 человек. В среднюю партию, довольно значительную по числу членов, колебавшихся между православными и арианами, входили лица, получившие впоследствии название полуариан; они, хотя и почитали Сына Божия Богом, но Божество Его признавали неравным Божеству Отца, находившимся в соподчиненном к Нему отношении. Главою этой партии был известный историк Церкви, Евсевий епископ Кесарийский.

Собор начался в июне 325 года; первые заседания его, как можно с вероятностью думать, происходили в храме. Спустя две недели после открытия Собора, в Никею прибыл сам император Константин, и заседания были перенесены в обширную палату царского дворца, куда являлся на них и император, державший себя не как руководитель, но — как наблюдатель. Во время своего первого появления на Соборе, выслушав приветственные речи Евстафия Антиохийского и Евсевия Кесарийского, Константин Великий обратился к отцам Собора с речью, умоляя их прекратить "междоусобную брань в Церкви Христовой!" Собор прежде всего и сосредоточил свое усиленное внимание на вопросе, вызвавшем эти междоусобные раздоры, то есть на учении Ария; обличив последнего как еретика, отцы Собора утвердили православное учение о Лице Сына Божия, точнее о Его сущности. Предварительные рассуждения по этому главному вопросу велись на Соборе с соблюдением полной терпимости: на одних правах с православными епископами высказывались и арианские, и полуарианские. Словом, — как замечает греческий церковный историк Сократ (V в.), — "определение относительно веры производилось не просто и как случилось, но объявлено после долгого исследования и испытания — и не так, что одно показано, а другое умолчано, но взято во внимание все, относящееся к утверждению догмата, и что вера не просто определена, но наперед тщательно рассмотрена, так что устранено всякое мнение, представлявшее повод к обоюдности либо к раздвоению мыслей. Дух Божий установил согласие епископов".

Первой была выслушана строго-арианская партия, так как именно ее учение, нарушившее церковный мир, было главною причиною созыва Собора. Евсевий Никомидийский, главный представитель этой партии, внес от лица ее на рассмотрение отцов символ, заключавший в себе следующие выражения, исчерпывавшие сущность учения строгих ариан о Лице Сына Божия: "Сын Божий — произведение и тварь"; "...было время, когда Сына не было"; "...Сын изменяем по существу". Тотчас за прочтением этого символа отцы Собора единодушно и решительно отвергли его, признав исполненным лжи и безобразным; причем даже самый свиток, содержавший в себе символ, был разорван, как того и заслуживал, на клочки. Главным основанием осуждения символа Евсевия Никомидийского для отцов Собора служило то важное обстоятельство, что в еретическом символе не находилось ни одного выражения о Сыне Божием из тех, какие находятся о Нем в Священном Писании. Вместе с тем отцы "кротко" — по свидетельству древних церковных историков — потребовали от Евсевия Никомидийского и от Ария, чтобы они изложили доводы, подтверждающие справедливость их умствований; выслушав эти доводы, Собор тоже отверг их, как совершенно лживые и неубедительные. Среди этих прений с ересеучителями из среды православных выдвинулись как ревностные защитники истинной веры и умелые обличители ереси: диакон Александрийский, прислуживавший своему епископу, Афанасий и Маркелл, епископ Анкирский.

Ко времени соборных заседаний, очевидно, нужно приурочить и следующее предание, сохраненное иноком Студийского монастыря Иоанном, об участнике Собора св. епископе Николае Мирликийском. Когда Арий излагал свое еретическое учение, то многие затыкали уши, чтобы его не слышать; присутствовавший при этом святитель Николай, одушевленный ревностью по Боге, подобно ревности пророка Илии, не вынес хулений и ударил ересеучителя по щеке. Отцы Собора, негодуя на подобный поступок святителя, решили лишить его архиерейского сана. Но это решение они должны были отменить после одного чудесного видения, бывшего некоторым из них: они видели, что с одной стороны святителя Николая стоит Господь Иисус Христос с Евангелием, а с другой — Пресвятая Богородица с омофором и вручают ему знаки епископского сана, коих он был лишен. Вразумленные свыше отцы Собора перестали упрекать святителя Николая и воздали ему честь, как великому угоднику Божию".

После осуждения символа строгих ариан, содержавшего в себе еретическое учение о Лице Сына Божия, отцам надлежало выразить о Нем истинное, православное учение. В противоположность еретикам, чуждавшимся при изложении своего лжеучения изречений Священного Писания, отцы Собора, наоборот, обращаются к Священному Писанию, чтобы его выражения о Сыне Божием внести в вероопределение, которое Собору предстояло издать по спорному вопросу. Но попытка, предпринятая в этом направлении ревнителями правой веры, потерпела полнейшую неудачу вследствие того, что буквально каждое выражение относительно Божества Христа Спасителя, приводимое отцами из Священного Писания, ариане и полуариане истолковывали в смысле своих неправославных воззрений.

Так, когда православные епископы, основываясь на свидетельстве Евангелия от Иоанна (I, 1, 14, 18 ), хотели включить в соборное вероопределение слова Сын "от Бога", то арианствующие ничего не имели против этого выражения, толкуя его в том смысле, что, по учению апостола Павла, "всяческое от Бога" (2 Кор. 5, 18 ), "един Бог... из Негоже вся" (1 Кор. 8, 6 ). Тогда отцами предложено было назвать Сына Богом истинным, как именуется Он в 1-м послании (5, 20 ) евангелиста Иоанна; арианствующие принимали и это выражение, утверждая, что "если Сын сделался Богом, то, конечно, Он истинный Бог". То же самое произошло и со следующим выражением православных епископов: "в Нем (т. е. Отце) Сын пребывает"; по мысли отцов, выражением этим, покоившимся на первых словах Евангелия от Иоанна: "В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово" (1, 1), вполне определенно высказывалось то учение, что Сын со Отцом и в Отце всегда нераздельно пребывает; но арианствующие и здесь нашли возможность указать, что последнего рода свойство вполне приложимо и к людям, так как Писание говорит: "...о Нем (т. е. Богом) живем и движемся и есмы" (Деян. 17, 28 ). После этого отцы выставили новое выражение, применяя к Сыну Божию наименование силы, взятое у апостола Павла: "Слово есть сила Божия" (1 Кор. 1, 24 ); однако арианствующие и тут нашли выход, доказывая, что в Священном Писании не только люди, а даже гусеница и саранча называются силою великою (Исх. 12, 41; Иоил. 2, 25 ). Наконец, отцы, чтобы отразить арианство, решили внести в вероопределение изречение из послания к Евреям: Сын — "сияние славы и образ ипостаси Его" — т. е. Отца (Евр. 1, 3 ), а тогда арианствующие возразили, что Священное Писание то же самое говорит и о каждом человеке, называя его образом и славою Божиею (1 Кор. 11, 7 ). Таким образом, стремление отцов Собора выразить православное учение о Сыне Божием путем внесения в вероопределение соответствующих библейских изречений не имело успеха.

Возникло затруднение, устранить которое попытался представитель полуарианской партии Евсевий, епископ Кесарийский. Он внес на обсуждение Собора готовый символ, предлагая его утвердить общим согласием членов, причем символ был составлен таким образом, что, казалось, мог быть принят как православными, так и строгими арианами; имея в виду первых, Евсевий Кесарийский излагает вероопределение словами Священного Писания; чтобы угодить вторым, крайним арианам, он внес в свой символ слишком общие выражения, которые еретики могли истолковывать в нужном им смысле. Кроме того, чтобы в тех же видах расположить членов собора к утверждению символа и устранить всякого рода подозрения, Евсевий в начале его сделал следующее заявление: "Мы содержим и исповедуем веру так, как приняли от предшествующих наших епископов, как научились ей от Божественного Писания, как соблюдали и исповедывали в пресвитерстве, а потом в епископстве". На главный вопрос о Сыне Божием — какова именно была степень близости Сына к Отцу, символ Евсевия Кесарийского давал ответ, который в силу своей неопределенности мог быть принят строгими арианами и который, по той же причине, не мог удовлетворить защитников правой веры на соборе: "Веруем, — говорит символ Евсевия по Священному Писанию, — во единого Господа Иисуса Христа, Божие Слово, Бога от Бога, Света от Света, Жизнь от Жизни, Сына единородного, перворожденного всея твари, прежде век от Отца рожденного".

После прочтения символа наступило молчание, истолкованное Евсевием Кесарийским как одобрение. Молчание это первым нарушил император Константин, своими словами вместе с тем уничтоживший и преждевременные надежды Евсевия на победу. Константин Великий одобрил символ, сказав, что он сам так же мыслит, как учит символ, и желает, чтобы другие держались такого же вероисповедания; затем он предложил для определения отношения Сына Божия к Богу-Отцу внести в символ слово — единосущный. Это слово с желанною для православных членов Собора силою и определенностью, не допускающих перетолкований, выражало нужную мысль о равенстве Божества Сына Божия с Божеством Отца. Внесением его в символ разбивались в прах надежды Евсевия Кесарийского, потому что оно с очевидностью, какой нельзя было более и желать, обличало еретические умствования полуариан и крайних ариан, обезпечивая в то же время торжество православия на все последующие века. Сдерживаемые авторитетом императора, арианствующие могли против внесения в символ единосущный указать только на то обстоятельство, что этим понятием в учение о сущности Божества привносятся представления слишком вещественного характера: "Единосущным, — говорили они, — называется то, что есть из чего-либо другого, как, например, два или три золотых сосуда из одного слитка". Во всяком случае, прения по поводу слова единосущный были мирны, — арианствующие принуждены были, следуя императору, согласиться на принятие разрушавшего их ересеучение слова. Представители православной партии, учитывая вынужденную уступчивость еретичествующих членов Собора, внесли в символ и другие поправки и изменения, благодаря которым, символ принял следующий чуждый всякой двусмысленности вид:

"Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого; — и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рожденного от Отца (из сущности Отца), Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, чрез Которого (Сына) все произошло как на небе, так и на земле; — ради нас человеков и ради нашего спасения снисшедшего и воплотившегося, вочеловечившегося, страдавшего и воскресшего в третий день, восшедшего на небеса, и грядущего судить живых и мертвых; — и в Духа Святого".

Чтобы устранить всякую возможность каких бы то ни было перетолкований символа, отцы Собора присоединили к нему такое анафематствование арианской ереси: "Говорящих же, что было (время), когда не было (Сына), что Он не существовал до рождения и произошел из не сущего, или утверждающих, что Сын Божий имеет бытие от иного существа или сущности, или что Он создан, или преложим, или изменяем, предает анафеме Кафолическая Церковь".

За исключением двух египетских епископов Секунда и Феоны, все остальные подписали символ Никейский, выражая этим свое согласие с его содержанием; впрочем, Евсевий Никомидийский и Феогнис Никейский отказались дать свои подписи на анафематствование, присоединенное к символу. Таким образом, вселенское определение веры было, по-видимому, почти всеми принято единодушно. Но последующая история арианских движений показала, что многие и очень многие епископы "подписались под символом только рукой, а не душою". Чтобы избежать отлучения и не потерять кафедр, подписали символ строгие ариане, в душе оставаясь такими же, как и прежде, еретиками. По соображениям далеким от искренности подписали символ и представители полуарианской партии. Глава их Евсевий Кесарийский в послании, написанном к пастве по окончании Собора, объясняет, что он и его приверженцы "не отвергли слова: единосущный, имея в виду сохранить мир, которого всей душой желаем", т.е. из внешних соображений, а не из убеждения в истинности заключавшегося в нем смысла; что же касается приложенного к символу анафематствования, то Евсевий объясняет его не как проклятие самого смысла арианского учения, а только как осуждение внешних выражений последнего за то, что они не встречаются в Священном Писании.

Собором, по решении главного догматического вопроса установлено было двадцать канонов по вопросам церковного управления и дисциплины; улажен был и пасхальный вопрос: собор постановил, чтобы Пасха праздновалась христианами непременно отдельно от иудеев и непременно в первый воскресный день, прилучившийся в день весеннего равноденствия, или непосредственно после него. Собор окончен был празднованием 20-летия царствования императора Константина, во время которого он устроил в честь епископов великолепное пиршество. Расстался император с отцами Собора очень милостиво, увещевая их поддерживать мир между собою и прося молиться за него.

Арияи двух открытых приверженцев его Секунда и Феону император по окончании Собора, отправил в ссылку в Иллирию, провозгласив суровые наказания последователям ересеучителя, причем даже одно обладание его сочинениями вменялось как уголовное преступление.

Никейский символ, раскрывший православное учение о Божестве Второго Лица Пресвятой Троицы Господа Иисуса Христа и осудивший, как ересь, хульные арианские умствования, не положил конца церковной смуте: арианствующие епископы, скрепившие соборное вероопределение своими подписями единственно из-за страха перед государственной властью, вскоре сумели привлечь последнюю на свою сторону и, поддерживаемые ею, вступили в ожесточенную борьбу с защитниками правой веры; в середине IV в. они одержали почти полную внешнюю победу над своими противниками, объединившимися под священной хоругвью Никейского символа. Хоругвь эту твердо и самоотверженно держал вначале св. Афанасий Великий, а потом, со смертью престарелого Александрийского епископа, она перешла в не менее мужественные и самоотверженные руки Великого Кесарийского епископа св. Василия. Около этих двух выдающихся святителей Православной Церкви описываемого времени объединялись и прочие оставшиеся Ей верными епископы.

Воспоминание I Великого Вселенского собора, бывшего в Никее, совершается Церковью в Неделю (воскресенье) 7-ю по Пасхе.

Примечания:

Фалия — (греческ.) счастье; во мн. числе — пир. Книга содержала стихотворения, которые можно было петь во время обеда.

Из содержания этого письма видно, что император мало представлял себе, насколько важен был по существу предмет церковного раздора.

Выдающийся защитник Православия св. Афанасий Александрийский говорит об Осии Кордубском: "Он далеко знаменитее всех других. На каком соборе он не председательствовал? На каком, рассуждая здраво, не склонял всех к одному убеждению? Какая Церковь не имеет прекраснейших доказательств его заступничества?"

Пасха — главный праздник христианской Церкви, установленный во дни св. апостолов, первоначально был посвящен воспоминанию смерти Господа Иисуса и потому совершался на всем Востоке 14 нисана, в день приготовления евреями пасхального агнца, когда, по указанию Евангелия от Иоанна и по мнению древних отцов Церкви (Иринея, Тертуллиана, Оригена), и последовала крестная смерть Христа Спасителя; поэтому и самое название Пасхи древнейшие отцы Церкви (Иустин, Ириней, Тертуллиан) производят не от еврейского Pesakh (проходить мимо), а от греческого — страдать. По указаниям же святых евангелистов Матфея, Марка и Луки смерть Господа Иисуса совершилась не 14, а 15 нисана; но христиане все-таки справляли Пасху 14 нисана в воспоминание, однако, уже Тайной вечери Господа с учениками. Впрочем, ближайшие по времени к апостолам отцы Церкви не говорят о празднике Пасхи как празднике годичном, т.е. совершавшемся в особо избранный день или период. В "Пастыре", произведении мужа апостольского Ерма, находим упоминание о пятнице как дне еженедельного поста и скорби в воспоминание страданий и смерти Иисуса Христа; Тертуллиан же указывает на день воскресный как день радости, когда в память воскресения Христова отменялись посты и коленопреклонения. Уже во II веке чествования страданий и смерти Христа и Его Воскресения выделились в особые праздники, называвшиеся Пасхой: 1) pascha crucificationis — Пасха крестная, т.е. в честь смерти Спасителя; эта Пасха проводилась в строгом посте, продолжавшемся с пятницы до утра воскресенья и заканчивавшемся воскресною евхаристиею. Этою евхаристиею начиналась 2) pascha resurrectionis — Пасха Воскресная. Некоторые свидетельства дают указание на то, что пасха Воскресная продолжалась пятьдесят дней, являясь, кроме того, праздником Вознесения и Сошествия Св. Духа; почему эти дни и назывались Пятидесятницей. Чем более Церковь христианская освобождалась от иудейства, тем более и более становился несообразным обычай, особенно упорно державшийся в церквах малоазийских, праздновать Пасху 14 нисана, одновременно с иудеями. Церкви, образовавшие из язычников, празднующие Пасху в этот день называли иудействующими, притом на Западе празднование Пасхи никогда не связывалось с пасхою иудейской, здесь она совершалась не в пятницу, а в первый воскресный день после полнолуния. Поэтому между Востоком и Западом, точнее — между азийскими епископами и Римом, возник "пасхальный спор", продолжавшийся с конца II века на протяжении всего III века и чуть было не приведший к разрыву общения между спорившими церквами.

В истории развития учения о Лице Иисуса Христа термин ипостась употреблялся то в значении сущности, то в значении лица; с IV в., согласно словоупотреблению, принятому вслед за Василием Великим и Григорием Богословом, а также двумя Вселенскими соборами, слово ипостась всею Церковью употребляется в значении Лица.

Собор Никейский, или I Вселенский, называет его в послании к Александрийской церкви "главным деятелем и участником во всем, что происходило на Соборе".

Сами ариане впоследствии говорили об Осии Кордубском: "Осия председательствует на соборах, писаниям его везде внимают, он и в Никее (т. е. на I Вселенском соборе) изложил веру".

Без сомнения, и полуариане осуждали символ Евсевия Никомидийского, потому что они никогда не употребляли о Сыне Божием выражения "Сын тварь" и подобных.

Некоторые историки предполагают, что Евстафий Антиохийский и был председателем на соборе; другие считают им Евсевия Кесарийского. Существует, кроме того, мнение, что на Соборе председательствовали по очереди епископы Антиохийский и

Александрийский (Александр); большинство, склонно признавать председателем Собора Осию, епископа Кордубского, который первый подписался под соборными определениями.

Омофор (с греческ. нарамник) — одно из семи архиерейских облачений, представляющее собою длинный узкий плат с четырьмя крестами; омофор возлагается на плечи епископа так, что концы его спускаются спереди и сзади. Омофор знаменует заблудшую овцу (т. е. человечество, взятое Христом на рамена Свои).

Примечательно, что — как свидетельствует А. Н. Муравьев, — в Никее доселе сохранилось предание об этом даже среди турок: в одной из бойниц этого города показывают темницу святителя Николая, где он, по преданию, был заключен после осуждения за поступок с Арием.

Ссылаясь на указанные изречения ап. Павла, арианствующие хотели сказать, что они признают происхождение Сына от Бога в смысле творения, как и все существующее в мире в этом же именно смысле происходит от Бога.

По православному же учению Сын не сделался Богом, а от века пребывает Богом.

Так называется Второе лицо Св. Троицы, Сын Божий. Наименование это взято из Евангелия от Иоанна (1, 1— 14 ). Почему же Сын Божий именуется Словом? 1 — По сравнению Его рождения с происхождением нашего человеческого слова: как наше слово безстрастно, духовно рождается от нашего ума или мысли, так и Сын Божий безстрастно и духовно рождается от Отца; 2 — как в нашем слове открывается или выражается наша мысль, так и Сын Божий по существу и совершенствам Своим есть точнейшее отображение Бога и потому называется "сиянием славы Его и образом (отпечатлением) Ипостаси Его (Евр. 1, 3 ); 3 — как мы через слово сообщаем другим свои мысли, так и Бог, многократно глаголавший людям чрез пророков, наконец глаголил через Сына (Евр. 1, 2 ), Который для сего воплотился и так полно открыл волю Отца Своего, что видевший Сына видел Отца (Ин. 14, 3 ); 4 — как наше слово бывает причиной известных действий, так и Бог Отец все сотворил чрез Слово — Сына Своего (Ин. 1,3 ).

"Слово единосущный указывает не только на единство существа Отца и Сына, но и на одинаковость, так что в одном слове заключается указание и на единство Божие и на различие лиц Сына Божия и Бога Отца, ибо единосущны могут быть только два лица", единосущен и значит именно "не слит по существу, но и не разделен" По свидетельству других древних историков христианской Церкви, освященное церковным Преданием слово единосущный провозгласили епископы Собора, и значит не император, как говорит Евсевий Кесарийский. Кажущуюся противоречивость этих двух свидетельств можно объяснить тем весьма вероятным соображением, что император Константин в данном случае действовал в согласии с православными епископами, которые находили более удобным провозгласить именно его устами нужное слово, так как авторитет императора уничтожал возможность продолжительных споров, кои непременно бы возникли, если бы термин единосущный предложило Собору не столь влиятельное для всех партий лицо.

Партия Евсевия, пользуясь после Собора все более и более возраставшим влиянием при дворе, добилась через сестру императора Констанцию, что Арий вскоре после осуждения был возвращен из ссылки ко двору. В 336 году Собор в Константинополе постановил, как можно думать, принять Ария в церковное общение; накануне воскресного дня, назначенного для осуществления этого решения, император, обманутый Арием, лицемерно подписавшим православный символ, нарочно вызвал к себе престарелого Византийского епископа Александра, внушая ему не препятствовать принятию Ария в Церковь. Выйдя от императора, Александр пошел в храм Мира и молил Бога о том, чтобы он сам или ересиарх были взяты из мира, так как епископ не хотел быть свидетелем такого святотатства, как приятие еретика в общение с Церковью. И Промысел Божий явил над Арием справедливый суд Свой, в день торжества послав ему нежданную кончину. "Выходя из императорского дворца, — говорит о смерти Ария историк Сократ, — сопровождаемый толпой евсевианских приверженцев, как телохранителями, Арий гордо проходил посреди города, обращая на себя внимание всего народа. По приближении к месту, называемому Константиновой площадью, где воздвигнута колонна из порфира, ужас, происходящий от сознания своего нечестия, охватил его и сопровождался сильною болью в животе. Поэтому он спросил, нет ли тут где поблизости удобного места, и, когда ему указали заднюю часть Константиновой площади, он поспешил туда. Вскоре затем с ним сделался обморок, и вместе с испражнениями вышли его внутренности, сопровождаемые обильным геморроидальным истечением и выпадением малых кишек. Затем вместе с излиянием крови вышли части его печени и селезенки, так что он почти немедленно умер".

Иллирия — общее название в древности всего восточного прибрежья Адриатического моря с лежащими за ним местностями (теперешние Далмация, Босния и Албания).

Св. Афанасий Великий — архиепископ Александрийский, приобретший себе имя "Отца православия" за ревностную защиту во время арианских смут, родился в Александрии в 293 году; в 319 году Александрийский епископ Александр посвятил его во диакона. Около этого времени св. Афанасием написаны были два первых сочинения: 1) "Слово против Еллинов", где выясняется, что вера во Христа Спасителя имеет разумные основания и есть действительное познание истины; 2) "Воплощение Бога Слова", где раскрывается, что воплощение Сына Божия было необходимо и достойно Бога. Эти сочинения обратили внимание на св. Афанасия, который затем, как уже было замечено, на I Вселенском соборе, будучи еще молодым диаконом, выдвинулся как неустрашимый и искусный обличитель арианской ереси. Неудивительно поэтому, что по смерти епископа Александра св. Афанасий, имевший только 33 года, избран был (8 июня 326 г.) на Александрийскую кафедру. В годы епископства св. Афанасий много претерпел скорбей от преследовавших его ариан: достаточно сказать, что из сорока лет своего епископского служения он благодаря арианам провел 17 лет, 6 месяцев и 10 дней в изгнании. Скончался он 2 мая в 373 г., занимая по возвращении из изгнания кафедру. После cв. Афанасия остались многочисленные сочинения, разделяющиеся по содержанию на 1) апологетические, 2) догматико-полемические, 3) догматико-исторические, 4) труды по истолкованию Священного Писания 5) нравоучительные, 6) пасхальные послания, где, по древнему обычаю, св. Афанасий оповещал остальные церкви о времени празднования Пасхи, присоединяя наставления относительно веры и жизни христианской. О сочинениях этих преп. Косьма замечает, что если найдешь любую из книг св. Афанасия и не имеешь бумаги, чтобы записать ее, то должно "записать ее хотя бы на одежде". Память св. Афанасия Православною Церковью совершается дважды: 2 мая и 18 января.

Св. Василий Великий родился в 329 году в Кесарии Каппадокийской. Отец и мать его принадлежали к родовитым семьям Каппадокии и Понта и имели возможность дать своим многочисленным детям наилучшее по тому времени воспитание. На 18-ом году Василий слушал в Константинополе знаменитого софиста Ливания, затем пробыл несколько лет в Афинах, центре высшего философского образования. Здесь в это время у него завязались тесные дружеские сношения с Григорием Назианзином; здесь же он познакомился и с будущим императором Юлианом Отступником. Вернувшись на родину, Василий крестился, а затем был посвящен в чтеца. Желая ближе ознакомиться с монашеской жизнью, к которой стремилась его душа, Василий через Сирию и Палестину отправился в Египет, где она особенно процветало. Возвратившись отсюда в Кесарию, Василий приступил здесь к организации монашеской жизни, представители которой в Египте поразили его своими подвигами. Василий Великий основал несколько монастырей в Понтийской области, написав для них устав. В 364 году св. Василий был посвящен во пресвитера. В сане пресвитера он успешно боролся с арианами, которые, пользуясь покровительством императора Валента, хотели овладеть Кесарийскою Церковью. Заступник пред властями угнетенных и обездоленных, Василий, кроме того, основал множество убежищ для бедных; все это в соединении с безупречною личной жизнью приобрело ему народную любовь. В 370 году Василий был избран архиепископом родного города и, будучи святителем, выступил на поприще общецерковной деятельности; через послов он вступил в деятельные сношения со св. Афанасием Великим, которые поддерживал и путем письменного общения; завязал сношения и с папою Римским Дамасом, с надеждой объединить православных для победы над арианами и умиротворения Церкви. В 372 году император Валент, пытаясь внедрить арианство в Кесарийской Церкви, хотел было путем угроз поколебать стойкость св. Василия. Для этого он отправил в Кесарию сначала префекта Эвиппия с другим своим царедворцем, а потом явился и сам. Св. Василий отлучил вельмож-еретиков от Церкви, а самого императора допустил в храм лишь для принесения даров. Император не решился привести в исполнение своих угроз по отношению к мужественному епископу. Св. Василий Великий скончался в 378 году в 49 лет. Память его Православная Церковь празднует I и 30 января. После него остались следующие сочинения, представляющие собою богатый вклад в святоотеческую литературу: девять бесед на шестоднев; шестнадцать бесед на разные псалмы; пять книг в защиту православного учения о Святой Троице (против Евномия); двадцать четыре беседы о разных предметах; краткие и пространные монашеские правила; устав подвижнический; две книги о крещении; книга о Св. Духе; несколько проповедей и 366 писем к разным лицам.